– Ах, эта девчонка! Я знала, что когда-нибудь она накличет на наш дом беду! – вступила в разговор Лида.
Оглянувшись, Эрик увидел, что мать скрестила на груди руки.
– Неужели у нее нет своей головы на плечах?! Неужели не понимает, как это опасно! Просто эгоистка! Всех под уд…
– А ну, тихо! – шикнул в ответ Миша. – Это моя вина, а не ее! Я догадываюсь, что ее беспокоит. Старый дурак, не мог язык за зубами удержать! Надо было либо молчать, либо выкладывать все… Эрик, езжай за ними. – Последние слова прозвучали так тихо, что Эрик их скорее додумал, чем услышал. – А я наведаюсь к старому другу. Если вдруг что-то пойдет не так, надеюсь, я смогу замять это.
С благословением отца, если это можно было так назвать, Эрик вскочил с матраса и, мимоходом обняв отца, выскочил из квартиры.
– …Еще раз напоминаем вам о соблюдении правил безопасности вблизи железнодорожных путей. Помните, что ни в коем случае нельзя находиться рядом с начинающим движение поездом при открытом защитном барьере во избежание воздушного удара… – механический женский голос на вокзале монотонно проговаривал текст так, словно обращение было адресовано лично Эрику.
– Билет до третьего сектора на ближайший поезд, пожалуйста, – тяжело дыша, прошептал он, протягивая карту все еще трясущимися руками.
– Эй, парень, смотри, куда бежишь! – крикнул невысокий мужчина в бежевом смокинге, которого Эрик задел плечом, пока спешил к рельсам.
– Извините!
Тем временем, закончив разговор, Дюк отключил телефон и вернулся в купе. Он пытался скрыть беспокойство и натянуто улыбался. Сразу начал перебирать в голове варианты того, что при встрече с ним сделает Эрик и как после такого вернуть его расположение.
– Кто звонил? – прошептала Аня.
– Да так… По работе. Спросили, ждать ли нас завтра.
– Что ты ответил?
– Скорее всего, да.
– Ладно. – Аня опустила взгляд, и, как только она разрешила себе расслабиться, ее словно осенило. – Дюк, слушай, Эрик, наверное, переживает?
Меньше всего ей хотелось заставлять брата волноваться. Надеялась ведь, что, как и заверил Дюк, брат ни о чем не узнает. Но двадцать три пропущенных звонка от Эрика давали явный ответ на вопрос, который она не хотела задавать вслух.
– Конечно, переживает! Ты же уехала на поезде с малознакомым типом, то есть со мной, ничего ему не сказав. Полагаю, он места себе не находит. – Лицо Дюка было совершенно серьезным.
«Вот и все, – подумала Аня. – Эрик уже точно знает о нашей поездке. Мне конец».
В этой ситуации брата она боялась больше, чем Жнецов. Те хоть убивают быстро.
Пассажирка, сидевшая напротив и внимательно слушавшая этот диалог, удивленно посмотрела на своих соседей, но, встретившись с недовольным взглядом Дюка, резко укрылась за газетой.
– Умеешь успокоить.
– Ну извини. Но у меня же определенно есть другие хорошие стороны, из-за которых я тебе нравлюсь? Не просто же так ты со мной поехала, – улыбнулся Дюк в своей самовлюбленной манере. Иногда он ловил себя на мысли, что такое поведение было свойственно ему лишь в те моменты, когда он сомневался и просто хотел получить немного поддержки.
– Сейчас не нравишься, – забавно сощурилась Аня, и кончики ее губ победно приподнялись, когда она заметила, что Дюк, кажется, расстроился, услышав ее ответ.
– Почти пришли. Эй, ты чего зависла? – спросил Дюк, легонько толкая ее в плечо.
Аня не сводила глаз с телефона, наблюдая очередной входящий звонок от брата.
– А? Извини… Пришли? Ты уверен, что это ее дом? – оторвалась она от девайса. – Может, мы ошиблись?
– Все в порядке, я проверил по стокам данных. И в справочнике тоже этот адрес. Ее зовут Мария Волкова, и мы точно на месте.
– Дюк, я не думаю… – замялась Аня, готовая отступить. Ее, несомненно, восхищала смелость Дюка, которая, казалось, передалась ей, когда она согласилась на такой безрассудный поступок. Да и интерес тогда превосходил здравый смысл…
– Аня, мы не делаем ничего плохого. Мы просто зададим вопрос, а ответ останется строго между нами. Ладно? – Его тихий голос, кажется, с легкостью успокоил шторм, бушующий в ней. – Такие, как мы, Аня, не должны бояться. Страх нам только мешает, – подмигнул он.
Казалось, сейчас Дюк увидел ее настоящую: ту, что когда-то настоящей считала и она – готовую бороться. Сидя за партой, она не раз представляла себя маленькой революционеркой, спасавшей этот мир от тирании. Но сейчас Аня поняла – это всего лишь фантазия. Она не такая смелая, какой ей хотелось бы быть. Вдобавок она чувствовала себя неловко, вмешиваясь в чужую жизнь.