“Хлебное место”… Усмехаюсь своим же мыслям. Если бы мне хотелось места под покровительством кого-то старше и сильнее, кто мешал мне подхалимничать Бобу и другим, как Глен?
Иногда мне кажется, что от меня ничего не осталось, меня нет, есть только тело, умеющее делать простые функции. А иногда, что что бы со мной ни происходило, меня не переделать. Не умею по-другому, не могу идти против себя. И, хотя пытаюсь рассуждать хладнокровно, прекрасно понимаю, что никогда и ни за что не буду преклоняться перед такими, как Фредерик Коэн.
Еще не подошло время, а я уже встаю с постели и одеваюсь. Лучше не думать. У меня это прекрасно получалось последние годы. Мысли о будущем — самая страшная пытка. А надежда — наказание.
Когда за мной приходит Питер, просто сижу и жду его. Мне нечего собирать, у меня ничего нет, и мне ничего не дают с собой, кроме того, что уже надето.
Брюнет серьезен и даже хмур. Кажется, я — самое важное задание в его недавно начавшейся карьере. Так и хочется сказать: Пит, расслабься, таких, как я, ты встретишь еще сотни, а потом привыкнешь и научишься перешагивать, даже не замечая. Но молчу.
Мы вдвоем идем к флайеру в гараж. Коридоры пусты, в ночное время свет приглушен. Кажется, будто не спим только я и Питер. Коннери не появляется.
Садимся во флайер на пассажирские места. Водитель заводит машину. Двери гаража поднимаются, и мы взмываем в ночное небо.
— Все файлы подчищены, — говорит Пит. В салоне не горит свет, вижу лишь блеск его глаз и с трудом угадываю в темноте силуэт. — Любая информация о том, что ты родом из Верхнего мира, убрана.
— Вы мне хоть имя-то оставили? — хмыкаю.
Но мое “хмыканье” не сбивает Питера с серьезного тона. Он собран, как еще никогда на моей памяти.
— Имя, дата рождения, отпечатки рук и сетчатки, — перечисляет он, — все на месте. Убрана информация о родителях. В досье проставлено: “неизвестны”. Теперь ты выходец из приюта Имени Кингсли, где воспитывался до двенадцати лет, пока не достиг возраста, пригодного для работы. Далее все, как было на самом деле: завод, стычка с Робертом Клемменсом, арест.
Молча перевариваю информацию, потом спрашиваю:
— Почему именно Кингсли? Что если в банде есть кто-то из этого приюта?
Шуршит одежда, и догадываюсь, что Питер пожимает плечами.
— По нашим данным, таких нет, — отвечает не слишком уверенно.
Поджимаю губы. Хочется заорать, но привычно сдерживаюсь и медленно выдыхаю, выпуская пар.
— Хорошо, — говорю холодно, — арест. Дальше?
— Побег, — в голос Пита возвращается уверенность. Еще бы, ведь эта легенда черным по белому прописана в досье.
— И каким же образом?
— Везение. Удалось убежать при перевозке из временного изолятора.
— Под пулями? — интересуюсь.
— Здесь можешь придумать сам, — получаю ответ. Не сомневайтесь, придумаю нечто правдоподобнее.
Откидываюсь на спинку сидения и прикрываю глаза. Повисает молчание, слышно лишь гудение флайера. Нам больше нечего обсуждать. И я, и Пит понимаем, что их легенда трещит по швам, стоит лишь копнуть. Но не могу и не хочу высказывать претензии. Пусть все будет, как будет.
Все еще не открываю глаз, но чувствую, как аппарат идет на снижение. Значит, прилетели.
Водитель опускает флайер на окраине, предварительно выключив фары, чтобы местные не заметили.
— Ты готов? — спрашивает Питер.
К этому нельзя быть готовым.
— Порядок, — бормочу, отстегивая ремни безопасности.
— Значит, до встречи?
— До встречи, — откликаюсь эхом. Сегодня двенадцатое число, а это значит, что до нашей возможной встречи две недели.
— Удачи, — слышу голос Питера, когда уже спрыгиваю в снег, но не отвечаю и не оборачиваюсь.
Поднимаю воротник куртки и плетусь к ближайшим баракам.
5.
Планету Аквилон открыли всего какие-то три сотни лет назад. Вдалеке от основных торговых путей, небольшая планета с силой притяжения и составом воздуха, схожим с Земным. Никто и не ждал, что Аквилон когда-либо займет значимое место на политической арене Вселенной, но что она пригодна для жизни стремительно увеличивающегося в количестве человечества, решили сразу.
Заселение началось с южной части планеты, потому как там оказался более мягкий климат. Часто идущий снег и сильный ветер замедляли строительство, но, тем не менее, прошло несколько десятков лет, и на Аквилоне воздвигли настоящие города, которые могли бы сравниться своим великолепием с городами Лондора, Нового Рима и даже самой Земли.