Глаза мальчонки округляются.
— Нет.
— Тогда чего краснеешь?
Он так долго смотрит на меня во все глаза, что спотыкается и растягивается на снегу. Приходится его поднимать за шиворот. Мышонок ойкает, адреналин покидает кровь, и теперь боль в ребрах дает о себе знать все больше.
— У вас там есть кто-то, кто сумеет правильно перевязать? — интересуюсь.
— Райан, он все умеет! — сообщает Мышонок с такой гордостью за товарища в голосе, что хочется зажмуриться.
Если не ошибаюсь, Райан Кесседи — главный помощник Фредерика Коэна, главаря банды, тот самый, о ком данных еще меньше, чем о Мышонке. Он еще и мастер-золотые руки? Интересно.
— Пришли, — сообщает Мышонок, указывая на длинное ветхое строение. — Туда.
Прищуриваясь, вглядываюсь. Это жилой барак, самый обычный, и уж точно не походящий на место дислокации преступной группировки. Между специально вбитых столбов протянуты веревки, на которых сушится белье, среди которого заметны детские вещи, крыльцо очищено от снега, наледь сколота.
— Вы живете здесь? — удивляюсь.
— Не совсем. В подвале, — поясняет Мышонок. — А здесь живет Гвен и ее семья. Остальные комнаты заброшены. Гвен — это Гвендолин, она еще молодая, но ее уже обрюхатили, и она каким-то чудом родила. Живут тут с матерью и с дитём… Ой! — моя оплеуха перебивает его повествование. — Ты чего?!
— Мал еще осуждать, — отвечаю сухо.
Мышонок розовеет:
— Да я это… просто…
— Повторил чужие слова, — знаю и без него. — Ладно, пошли.
Мышонок срывается с места и тарабанит в покосившуюся дверь.
— Кого несет? — слышится изнутри старческий голос. Щелкает задвижка, и на пороге появляется пожилая женщина. Действительно пожилая, что в Нижнем мире с его уровнем смертности чуду подобно.
— Привет, Рында, — панибратски здоровается Мышонок, за что мне снова хочется его огреть, — мне пройти.
Теперь понятно, вход в подвал через дом непосредственно. Если власти начнут проверять местность, они постучат, и им откроет эта женщина, которая знать не знает, естественно, ни о каких Проклятых. “Какие Проклятые, сынки? Тут только я да дочка с приплодом!”…
— А этот? — женщина хмуро смотрит в мою сторону.
— Он со мной, — Мышонок пытается гордо выпятить грудь, но тут же складывается пополам от пронзившей ребра боли. То-то же, хвастун.
— С Коэном будешь сам разбираться, — равнодушно пожимает хозяйка плечами и пропускает нас внутрь.
В доме полутемно. Возле печи возится молодая женщина в заштопанном платье, должно быть, та самая Гвендолин. Прямо по полу ползает от силы годовалый ребенок. От печи в помещении тепло. Сразу же расстегиваю куртку.
— Привет, — Гвендолин улыбается мне усталой улыбкой, и не думая интересоваться, что я за птица, и что мне нужно. Должно быть, привыкла, что дела Проклятых — не ее забота.
— Привет, — бодро отвечает за меня Мышонок.
— Здравствуй, — откликается она снисходительно.
Ей не больше двадцати, но двигается женщина, будто ей давно за сорок, а у нее на плечах мешок с углем.
Чувствую себя неуютно, переминаюсь с ноги на ногу.
— Пошли, — Мышонок уверенно шагает за перегородку в углу комнаты, где обнаруживается дверь, стучит.
— Пароль! — тут же отзываются из-за двери.
— Это Мышь, открывай!
— Пароль! — не унимается невидимый страж.
— Ох уж эти ваши пароли, — кряхтит Мышонок, явно подражая хозяйке со странным именем Рында. — Пароль: “крыса”!
“Крыса”. Как поэтично. Ведь сейчас я среди них крыса и есть.
Раздается звук отодвигаемой задвижки, дверь открывается. Вижу уходящую вниз деревянную лестницу, на верхней ступени которой стоит долговязый паренек примерно моего возраста.
— Кто это? — говорит он, смерив меня взглядом, но задает вопрос непосредственно Мышонку, будто я не умею говорить.
— Это Кэм, — отвечает мальчишка. — Он убил Здоровяка Сида, когда тот хотел убить меня.
Здоровяк Сид… Теперь знаю, как его звали. Черт.
— Ого, — уважительно протягивает охранник двери, и я удостаиваюсь личного приветствия, — ну, привет, Кэм, заходи. Я Пол.
— Привет, — отзываюсь равнодушно. Желание понравиться отсутствует абсолютно.
— Пошли, — Мышонок пропускает меня вперед, и у меня нет выбора, кроме как начать спускаться по узкой лестнице. Сам мой проводник задерживается на верхней ступени на несколько секунд. — Фред дома?
— Да, — слышу ответ. — В хорошем настроении, так что веди.
Вести, так понимаю, следует меня. Стало быть, смотрины. Ладно.
Спускаюсь вниз. Подвал гораздо больше, чем можно было бы предположить. Кажется, даже больше дома наверху. Стены каменные, электрическое освещение, хотя и тусклое, но, тем не менее, его наличие уже удивительно. Все пространство разделено шторами, играющими роль стен. В конце помещения печь, труба которой уходит в потолок и, очевидно, выходит на улицу. Возле печи куча угля (вот уж чего в Нижнем мире с избытком). Печь и сейчас топится, потрескивает, благодаря чему, в подвале даже теплее, чем наверху.