— Ты не бойся, — продолжает Питер, — мы не хотим ничего плохого, у нас есть к тебе предложение, которое, возможно, тебя заинтересует.
Не останавливаясь, поднимаю глаза и смотрю на него. Понимаю, что он младше, чем мне сначала показалось из-за строгой формы и серьезного выражения лица. Двадцать, максимум, двадцать два.
— А если не заинтересует? — спрашиваю прямо.
— Мы вернем тебя обратно, — так же прямо отвечает Пит.
Усмехаюсь и даже не пытаюсь этого скрыть.
— Что? — не понимает Брюнет.
Дергаю плечом и игнорирую вопрос. Чувствую, что завтра мне еще придется болтать гораздо больше, чем мне бы хотелось.
3.
Горячий душ, по-настоящему вкусный сбалансированный ужин на гладком подносе, мягкая постель — все это воспоминания о прежней жизни, кажущиеся теперь нереальными и чужими. А еще знаю, что за все в этой жизни приходится платить, поэтому кусок в горло не лезет.
Заставляю себя поесть, а потом помыться. Не помню, когда в последний раз приходилось мыться в горячей воде. У нас в общежитии и холодная — дефицит. Мыться приходится быстро: во-первых, в душ всегда очередь, во-вторых, в ледяной воде долго возиться не станешь. Хотя, конечно, со временем ко всему привыкаешь.
Выхожу из душа, завернувшись в огромное пушистое полотенце, и подхожу к зеркалу. Тянет меня сегодня к зеркалам. То, что, вижу, не нравится еще больше. Без одежды выгляжу еще младше, а с отросшими волосами, свободными от вечной кепки, слишком напоминаю девчонку. Вот этого нам точно не надо…
Роюсь в ящиках стола. Острые предметы таки не убрали, и я нахожу ножницы. Не знаю, хватило бы их остроты, чтобы перерезать вены, но волосы стригу ими без труда. Получается неровно и совсем некрасиво, но меня устраивает.
Одеваюсь в чистую, приятно пахнущую стиральным порошком пижаму, почти подходящую по размеру, и ложусь спать. Сон не идет, а из головы так и не выходят события сегодняшнего дня. Брюнета зовут Питер, Блондин так и не представился. Но, кто они такие, не было даже намека. Форму не знаю, да и знаков отличия никаких. Тем не менее, к Блондину обращались “сэр”. Военные? Нет, у них зеленая форма. Полиция? Серая и синяя, но другого оттенка. Явно какое-то особое подразделение, вот только чье?
За этими размышлениями и проваливаюсь в сон.
***
Просыпаюсь, когда за окнами совсем светло. Как ни странно, меня никто не будил. Редкостная доброта, подозрительная. Что же им такого может быть от меня нужно, если у меня ничего нет?
Чищу зубы новенькой щеткой, только что вытащенной и полиэтилена. Расчесываюсь. Ищу свою одежду, но с удивлением обнаруживаю аккуратно сложенный черный комбинезон. Моих вещей — ни следа. Видимо, стащили еще вчера, стоило мне зайти в душ, ночью они беззвучно бы не пробрались.
Одеваюсь в непривычную вещь. Снова большеват, но не критично. Рукава и штанины подворачиваю. Ботинки в пору, надо же. И как им только удалось достать нужный размер?
Кепка!
Вспоминаю о ней, и сердце заходится трелью.
Обыскиваю всю комнату, даже заглядываю под кровать и под стол. Ее нет. Кепки, с которой я не расстаюсь уже не один год, нет, ее забрали вместе с остальной одеждой, которой ни капельки не дорожу, но кепка…
Кружу по комнате в бессильной ярости. Кулаки сжимаются сами собой, но ничего не могу поделать. Снова.
В этот момент в дверь кто-то стучит. Неслыханная вежливость.
— Открыто! — отзываюсь зло. Можно подумать, у меня была возможность запереть дверь изнутри.
Отсутствие кепки разозлило не на шутку.
На пороге уже знакомый мне со вчерашнего дня Питер.
— Привет, — улыбается.
Он. Мне. Улыбается.
— Где моя кепка? — это все, что интересует меня в данный момент.
Пит теряется от моего резкого тона. Удивленно моргает, чешет затылок:
— Не знаю, наверно, забрали с остальными вещами.
— Мне. Нужна. Моя. Кепка, — говорю медленно, с расстановкой, чеканя каждое слово, чтобы не пришлось повторять, и до него точно дошла важность требуемого предмета.
— Ну, извини, ничем не могу помочь, — парень тоже начинает злиться. — Я тебе не гардеробщик.
Выдерживаю его взгляд.
— А кто ты? — спрашиваю.
— За этим я и пришел. Сейчас все тебе объяснят.
— И вернете кепку? — тут же пытаюсь поймать на слове.
— Да на кой черт тебе эта кепка? — взрывается Питер.
Силой воли усмиряю рвущийся наружу гнев. Так, ясно, от этого ничего не добьешься.
— Ладно, — решаю, — веди к тому, кто имеет полномочия.
— Полномочия вернуть тебе кепку? — Питер начинает веселиться.
Награждаю его тяжелым взглядом:
— И это тоже, — и, обойдя его по дуге, выхожу в коридор.