О радостях Девы Марии[38]
33 О небесная царица,
чьею славою гордится
всякий на земле,
благостная голубица,
удостой возвеселиться
ты моей хвале.
34 Не гневись — молю сперва я,
свою дерзость сознавая:
многогрешен аз;
но отваживаюсь, зная,
что ты, Матерь пресвятая,
милуешь всех нас.
35 Восхваления прими
радостям твоим семи.
Первой стала весть —
«Дева, радуйся вельми:
избрана ты меж людьми
плод святой понесть».
36 Радостью твоей второй
стало то, что в мир земной,
в грешную обитель,
Дева, был рожден тобой
Он, кто спас весь род людской,
кроткий Искупитель.
37 Третьей радостью согрета:
дивный луч звезды, сноп света
вдруг рассеял тьму;
знаменье позвало это
трех царей из трех стран света
к сыну твоему.
38 Радостью четвертой было
откровенье Гавриила,
вестника небес:
что божественная сила
от Христа смерть отвратила,
что твой сын воскрес.
39 Стал твоей отрадой пятой
миг, увидела когда ты,
как своим Отцом
вознесен был Сын распятый,
как воссел людской ходатай
на престол с Творцом.
40 Стало радостью шестой
то, что Дух сошел святой
на учеников,
и воспрянул мир земной:
нет нам истины иной,
чем закон Христов.
41 И седьмой твой миг блаженный,
миг величья несравненный:
в небеса взята
ты из сей юдоли бренной
повелителем вселенной.
Слава, мать Христа!
42 Царствуя на небесех,
осеняешь ты нас всех
кроткою любовью;
внемли одному из тех
грешных, чей искуплен грех
был Христовой кровью.
43 Дай прощенье нашим винам,
не побрезгуй ни единым,
кто грешит сейчас.
Жалость, Божья мать, яви нам
и перед Отцом и Сыном
помолись за нас.
Здесь повествуется о том, что среди повседневных забот надлежит находить время для увеселения, и о том, как греки и римляне вели меж собою диспут
44 Премудрый сказал,[39] и Катон повторил, что подчас
сколь пагубна скорбь, столь веселье целебно для нас;
известно, что шутка способна помочь в трудный час;
погрязши в печалях одних — и в грехе ты погряз.
45 Не стоит высмеивать то, что достойно, — отнюдь,
но если отважусь иной раз я шутку ввернуть,
не думай, читатель, что выбрал неверный я путь:
в шутливом обличье доступней серьезная суть.
46 Ты в мысли вникай: если думаю я об одном,
а ты об ином, мы друг друга с тобой не поймем;
тогда может выйти ошибка, как в диспуте том,
что встарь грубый римлянин с греческим вел мудрецом.[40]
47 Не существовало законов у римлян в дни оны,
и греков просили они объяснить им законы;
ответили греки, что этому есть, мол, препоны
в невежестве римлян: законы, мол, слишком мудрены.
48 Однако же, чтобы учтивее сделать отказ,
добавили: если похвальный ваш пыл не угас,
мы в диспуте наших мудрейших сведем — тут как раз
узнаем, достаточно ли пониманья у вас.
49 Ответили римляне «да», но, раскинув мозгами,
сказали: «Ваш труден язык, как вы знаете сами,
давайте уж знаками диспут вести, не словами».
На это ответили греки: «Что ж, ладно, бог с вами»,
50 В назначенный день в холодке, меж деревьев зеленых
у римлян совет; не решить им вопросов мудреных:
не смыслят нисколько в науках они и законах,
ну как же им диспут вести против греков ученых?
51 Но вдруг одного осенило: есть, дескать, мужик —
космат, страхолюден, упрям и силен словно бык;
ведь в диспуте этом нам руки нужны, не язык,
что-что, а пускать руки в ход сей детина привык.
52 Позвали мужлана; явился он. Так, мол, и так,
внакладе не будешь, проси у нас всяческих благ,
но выиграй диспут; что делать — поймет и дурак:
грек знак тебе сделает, тут же и ты сделай знак.
53 Детина ответил: «Потрафлю, уж будьте в надежде».
Ученую тогу надели тупому невежде,
взобрался на кафедру он в этой пышной одежде:
«Ну, грек, спорить — спорь, только гроб закажи себе прежде».
54 А греки избрали мудрейшего из мудрецов,
он первый был ритор, начитаннейший богослов;
и он занял кафедру, диспут вести он готов,
при этом единственно знаками, вовсе без слов.
55 Грек встал, поднял перст указательный и — вновь на место
сел после величественного и плавного жеста;
однако противник его из другого был теста:
вскочил как ошпаренный со своего он насеста.
56 Три пальца когтистых он выставил над головой:
два врозь растопырены, снизу короткий — большой,
как будто трехзубой врагу погрозил острогой, —
и снова уселся, донельзя довольный собой.
57 Грек правую руку тогда вверх ладонью простер
и сел, в оппонента вперив испытующий взор;
тот поднял кулак — на ответы наш дурень был скор, —
и грек согласился, что римлянин выиграл спор.
58 Философ изрек своим грекам: «Вам должен сказать я,
что римляне эти о многом имеют понятье,
пора посвятить их в ученые наши занятья».
Так в диспуте верх взяли неуч и вся его братья.
59 У грека спросили: «Что выразил ты как истец,
а он как ответчик? — хотим мы узнать наконец». —
«Сперва я сказал, что един у вселенной Творец;
един, но в трех лицах, — ответствовал римский мудрец.
60 Потом показал я — в деснице Творца всяк живущий,
а римлянин сразу добавил, что он — всемогущий;
ответ оппонента меня убедил еще пуще,
что римлянам и благонравье, и мудрость присущи».
61 С вопросом и римляне к неучу: как он их спас?
«Тот грек погрозился, что пальцем он выткнет мне глаз,
ну, я осерчал — на испуг не возьмете, мол, нас,
еще не таких забияк я мутузил не раз.
62 Ему показал я, что грек он нахальный и грубый,
что лучше держаться потише ему самому бы,
не то я отвечу — ведь диспуты эти мне любы, —
два пальца в глаза, а большим выбью начисто зубы.
63 Тогда погрозился он мне закатить оплеуху,
а я показал свой кулак: пришибу, мол, как муху;
и грек предо мной спасовал — не хватило, знать, духу,
не то, как пить дать, учинил бы я там заваруху»,
64 Известно: не может быть просто реченья дурного,
но может быть дурно порой истолковано слово.
Так вникни по доброму в книгу, прошу тебя снова:
рыбак, коль терпеньем запасся, дождется улова.
65 Коль шутки иной ты не понял — не ставь мне в упрек:
ведь надобно в книге не только выдерживать слог, —
плохое с хорошим сличать; оцени, если смог
хоть в чем-то тебе преподать сочинитель урок.
66 Тому, кто берется за новое дело, — не сладко:
портной взял впервые иглу — ляжет криво заплатка;
не с тем начал книгу, чтоб вышло хоть пусто, да гладко, —
любви посвящаю благой весь свой жар без остатка,
67 Назначена книга для всех, всем доступна равно,
но умный разыскивать будет в ней то, что умно,
юнцу-вертопраху лишь было бы только смешно, —
пусть всяк тут найдет, что найти ему свыше дано.
68 Сей книгой хочу я восславить благую любовь,
и ты к пониманию оной себя приготовь,
а коль не понравится книга — о ней не злословь:
быть может, позднее похвалишь, прочтя ее вновь.
69 Бывает — хороший товар не показан лицом,
иной раз бессмыслица скрыта за хлестким словцом;
но главное — чтобы мы книгу читали с умом:
тогда уж за это похвалим, за то упрекнем.
70 Ведь книга — что лютня: к кому попадет она в руки?
Под грубыми пальцами струны — источники муки,
однако же от сочетания правил науки
и божьего дара рождаются дивные звуки.
вернуться
38
Вторая песнь «О радостях Девы Марии» принадлежит к тому же жанру, но написана в форме секстины с усеченной третьей и шестой строками (по схеме 8a 8a 4b 8a 8a 4b).
вернуться
39
вернуться
40
Древнейший вариант аналогичного рассказа содержится в рукописи известного болонского глоссатора XIII в. Аккурсе. Видимо, каким-то аналогичным источником позднее вдохновлялся Ф. Раблев «Гаргантюа и Пантагрюэле», рассказывая о ссоре Панурга с сорбонским схоластом.