О том, как архипресвитер был влюблен
42
43
44
Сюжет
45
77 Влюбился я как-то в сеньору; давно это было,
но все ж не забылось, как млел я от страстного пыла;
учтивый вела разговор, улыбалась так мило,
однако ж вниманьем особым меня не дарила.
78 Всем дамам была она дама; но эту сеньору
домашние не оставляли на час без надзору:
приход в дом мужчины тотчас поднимал всю их свору, —
евреи и те не ревнивей хранят свою Тору.[42]
79 Искусна была в вышиванье и златом, и шелком,
была в добронравье примером любым богомолкам,
скромна, громко слова не вымолвит, все тихомолком;
как к ней подступиться, не мог разобраться я толком.
80 И вот я послал, не уверенный — выйдет ли прок,
ей с некой умелой вдовицей любовный стишок;
ведь скромная женщина — скажет вам каждый знаток —
хоть «да» не ответит, но, может быть, даст вам намек.
81 Ответила умница посланной мною вдове:
«Ты многих других совратила, коль верить молве.
Слыхала ли ты побасенку о немощном льве?
И я, как лисица, учусь на чужой голове.
82 Что лев занемог, стало ведомо всем лесным тварям,
и звери собрались пред хворым своим государем;
ну что же, — решили они, — мордой в грязь не ударим
и льву на обед все, что он пожелает, подарим.
83 Увидев, что преданность подданных столь велика,
лев духом воспрянул и телом взбодрился слегка,
но молвил: поскольку еще слабоват он пока,
достаточно будет на всех одного им быка.
84 Убили быка; но вот как поделить его? Что ж,
болящий назначил — пусть волк производит дележ:
мясник многоопытный, лучше него не найдешь.
Волк тушу подвинул в сторонку — а бык был хорош —
85 и льву положил требуху: «Царь, на благо нам здравствуй,
покуда ты болен, нужны тебе легкие яства,
а грубое мясо сожрет твоя скромная паства».
Но лев разъярился, увидев такое лукавство.
86 Как ни был он слаб, удалось ему с ложа привстать
и волка он лапой державной по темени — хвать!
Сурово наказан монархом был дерзостный тать:
клок шкуры и ухо впридачу пришлось потерять.
87 Лисе было велено распорядиться добычей;
лисица ответила скромно: ей ведом обычай,
разделит по правилам, без нарушенья приличий, —
льву — туша быка, а зверям остальным — потрох бычий.
88 Растроганный лев ей промолвил: «Я вижу, кума,
что ты справедлива, умна, благонравна, пряма, —
откуда все это в тебе?» — «Да не знаю сама,
быть может от волчьей башки набралась я ума».
89 Старуха, понятливой будь, — заключила сеньора, —
знай, слушать я впредь не хочу непристойного вздора;
не смей появляться тут после сего разговора,
дабы не дала тебе львиная лапа отпора».
90 Христос говорил — ничего сокровенного нет,
такого, чтоб раньше иль позже не вышло на свет:
любви потаенной моей был разгадан секрет,
на встречи со мной ей от родичей вышел запрет.
91 Я больше ее не видал, но однажды принесть
сумел мне один человек от возлюбленной весть:
меня попросила сеньора за труд не почесть —
печальную, скорбную песнь сочинить в ее честь.
92 От милой моей госпожи получив повеленье,
любовную скорбную песнь сочинил в тот же день я
и верю: сколь я ни грустил при ее сочиненье,
но больше грустила любимая при ее пенье.
93 Известно, что если захочется вдруг господину
собаку убить, то объявит он бешеной псину;
я, видно, кому-то мешал — хоть не знаю причину, —
и выдумкой злобной удар нанесен был мне в спину:
94 сеньоре сказали, что хвастался я, лиходей, —
она, мол, уступчива, скоро полажу я с ней.
«Мне жаль, — она молвила, — что принимала репей
за розан; как видно, нет в мире надежных друзей».
95 Гласит поговорка: «На уголь походит навет, —
не жжет, так марает». Злословье оставило след.
Сказала сеньора: «Мужчины дают нам обет
в высокой любви, а у них простой совести нет».
96 С ней в спор старушонка, сеньора же стала строга с ней;
отлично, мол, ведомо всем — тем мужчина опасней,
чем он на обеты щедрее, чем он велегласней;
и вывод такой подкрепила эзоповой басней.[45]
97 Разумна, приметлива, пропасть вещей она знала,
старухе открыла премудрости древней зерцало:
«Кто много кричит, большей частию делает мало,
послушай о том, как земля в дни былые рожала.
вернуться
вернуться
вернуться
вернуться