Они что? Отдельной жизнью живут что ли.
Снова стал кидать метательными ножами, не церемонясь с ними, почти в упор, пока всех их не успокоил до смертельного состояния. Пришлось повозиться с ними. Они проявляли чудеса резкости и ловкости, часто уходя от моих бросков метательными ножами. Хорошо, что я мог, совсем не экономя, атаковать ими.
Адреналин кипел в крови и не давал мне долго успокоиться. Если бы эта мускулистая машина смерти размером со слона напала сзади, то мне бы точно пришел конец. Из засады такое нападение было бы для меня последним в этой жизни. Разве я мог вообще ожидать такую неповторимую и одноглазую тварь в таком спокойном с виду леске. Как вообще можно быть такой быстрой? С такими-то гигантскими размерами вообще.
Охренеть можно просто. Меня до сих пор трясло. В прямом смысле этого слова. Особенно ноги выдавали мое состояние. Они стали как чугунные, и их мышечными волокна подрагивали, как будто собираются без спроса удариться в пляс.
Дааа, ну и выложился я в этой короткой схватке. Почти полностью истратил свои силы и атакующие возможности. Ближний бой я не стал принимать, иначе бы его длинные отростки с массивными челюстями точно растерзали бы меня. А если бы не мои крылья, то быть бы мне ужином для этого гада. Просто наверняка.
А теперь я очень надеюсь, что я им очень вкусно и сытно перекушу. Понятно теперь мне. Кто же разогнал всю дичь в округе. Даже птицы молчали пришибленно в этом районе леса, тихо перелетая с ветки на ветку. Сейчас, почуяв смерть гиганта, они вновь стали оживать и выдавать совершено другие звуки, чем до этого. Внезапно я ощутил острую боль в ноге. Остатки большого пальца все еще так и не зажили.
Я ему просто не давал этого делать своими активными перемещениями. Тут бы помечтать. Об обуви можно. Но думаю, что в ней было бы только хуже. И гораздо больней и чувствительней с таким-то ранением.
Рана на откушенной фаланге пальца снова открылась, и кровь полилась не тонкой такой струйкой, напитывая землю под ногами.
Вот чёрт!
Перевязать бы чем-нибудь, да подлечить не мешало бы. Никаких мазей вроде нет у меня, может в бездонной сумке порыться. Вдруг Амирелла, что-нибудь туда закинула невзначай, но я очень сомневаюсь в этом.
Мысль о девушке пришла в голову так же невзначай. Вполне естественно и спокойно для меня.
Что с ней?
Может все-таки выжила?! Наш вид живучий вообще-то. У нее есть все шансы для того, чтоб остаться в живых.
Быстро я её к своим причислил. У меня еще не пропала надежда её встретить в небе, с гордо расправленными крыльями. Летящую лихо на встречу ветру.
Все-таки, я полез в мешок, ища лечебную мазь или хотя бы каких-то перевязочных средств.
Новый плащ, которым меня одарила королева Громиола, было жаль портить для этого дела. Он был очень удобный и не стеснял моих движений совсем. А выглядел он точно так же, как в самом начале. Почти новым.
Даже грязь и всякий мусор не приставали к нему. Он поблескивал вышитыми на нем серебристыми узорами, и в нем не было ни жарко, ни холодно. Весьма приличный плащ невзрачного, мало приметного, серого цвета. Я решил перебрать все содержимое безразмерной сумки, достав все из неё наружу. А иначе там ничего не найти по другому.
И какое же было мое изумление, когда среди доставаемых вещей я обнаружил драгоценный компас из дорогих камней, что забрала себе обратно королева Мираля - Громиола.
Я это точно помнил про это. На память я еще не жаловался никогда. Ведь я совсем еще молодой и только пришел в этот жесткий мир, чтоб принести в него еще больше бурных перемен. Я стал понимать это, неотрывно смотря на магический компас, где пульсирующие камни указывали стрелкой в том направление, куда я и следовал.
Евпатий Коловрат! Ёшки-матрешки!
Интересно, а сколько мне лет-то вообще?
Зараза с орбитальной станции и не подумала мне рассказать об этом, а может и сама не знала. Только назвала мне день моего рождения. Вот только с кем его праздновать-то мне? Может все изменится к лучшему вскоре? Надо на это надеяться и жить дальше, двигаясь постоянно вперед. У меня все-таки появилась цель.
Надо было заняться убитым гораглазом. Решил так назвать эту тварь. Рассмотрел его подробней.
По страшно искореженной его спине проходили мощные ряды острых шипов. Теперь его цвет был четко мне виден. С его смертью способности хамелеона пропали. Его противная бледно-зеленая кожа пересекалась ярко-алыми, толстыми венами.
У меня было такое ощущение, что у твари не было ни грамма лишнего жира. Настолько каждая мышца была видна со всеми подробностями, что выглядела эта тварь весьма отталкивающе. Я ей и в подметки не годился со своей внешностью. А его мерзкие, вонючие пасти заслуживали целого рассказа о себе, но мне уже надоело его рассматривать. Просто тошнило от него.