- Разве была необходимость в этом вопросе? Я не могу пользоваться своей рукой, мне нужна такая, чтобы работала.
- Наверное, тебе нужна рука с мощным запястьем фехтовальщика, чтобы драться на дуэли в университете?
Мальчик покачал головой и встал.
- Нет, бессмертный. Я не хочу драться на дуэлях. Я не хочу знать, служишь ли ты Богу или дьяволу, но я заплачу тебе столько, сколько ты скажешь, за руку, которую можно поднять на такую высоту, и она после этого смогла бы работать, - он ткнул пальцем левой руки чуть выше своей головы. - Приделай такую руку к этому запястью, - показал он, - и я отдам тебе свою душу, если попросишь.
- Не спеши так распоряжаться собственной душой, мальчик, - сказал прасол.
Он подошел к подножию дуба, выражение его лица было трудно разглядеть из-за сгущающихся сумерек и дыма трубки.
- У меня здесь есть рука, вписавшая много страниц в историю.
Он потянул шнур, и мешок внезапно зевнул, словно просыпающаяся змея.
- Что ты будешь делать с рукой, которую сможешь поднять на такую высоту? он поднял свою руку над головой.
- Я буду писать картины, - сказал мальчик, - мой город, горы, деревья, людей, восходы и закаты... Я все это сделаю своим! На холсте.
- Достаточно, - прервал его прасол. - Я вижу, что ты будешь художником, он сунул руку в мешок, и мальчику почудилось, будто в его темных недрах проступило неестественное сияние. И тут его словно бросило вперед...
Рука!
Правая рука. Розовая. Гладко обрезанная у запястья, словно только что отсеченная - хотя крови не было видно. Маленькая сильная рука.
Мальчик задохнулся и торопливо шагнул за могучий ствол дуба. Ему стало плохо. Вернувшись на поляну, он спросил слабым голосом:
- Ты правда можешь приделать ее мне?
- Разумеется, если ты этого хочешь.
- Конечно же, я хочу! Как я могу не хотеть?
- Некоторые люди, - сказал прасол, - столь живучи, что они пропитывают каждый атом своего естества непреодолимой страстью своей воли, своих целей. Я долгое время хотел узнать, может ли эта сила передаваться. Эта самая рука, он помахал ею, - принадлежала Цезарю Борджиа. Он был художником, это верно. Но он был способен и на многое другое. Я выкрал ее в день, когда он умер, чтобы проделать опыт. Много лет назад, странствуя по Корсике, я отдал ее мальчику, страдающему болезнью, похожей на твою. Ты знаешь его имя. По-моему, даже он немного боялся этой руки, потому что он постоянно прятал ее от взглядов людей. Мне пришлось сплавать на Святую Елену, чтобы вернуть ее обратно, но я так ничего и не доказал. Одной попытки никогда не бывает достаточно.
- Я не боюсь этой руки, - сказал мальчик, - и я стану даже более великим художником в своем искусстве, чем Бонапарт был в своем. Сколько ты хочешь за нее?
- Она мне ничего не стоила. Я отдам ее тебе задаром, поскольку ты знаешь ее историю и все-таки не боишься.
Мальчик закатал рукав и улыбнулся.
- Договорились. Приделай ее. Прасол рассмеялся, схватив скрюченную руку, протянутую мальчиком.
- Это не займет много времени, - сказал он, - и когда-нибудь я вернусь в землю Лютера и Гете, чтобы посмотреть, насколько тебе удастся поднять ее.
- Высоко! - крикнул мальчик, сверкнув глазами.