— О чем вы?
— О твоем Джонатане. Звонили из английской полиции, справлялись о нем. Оказывается, он выяснил, что Форстер занимался продажей картин, договорился с ним о встрече и нашел его мертвым. Возможно, даже убитым.
— Ах, — произнесла Флавия.
Боттандо рассказал ей то немногое, что знал.
— Какое неудачное совпадение, — неискренне сказала Флавия, когда он закончил, и тут же оживилась: — Но с другой стороны, у него теперь появится интерес, и он постарается разузнать о Форстере как можно больше. Здорово, правда?
— Да, если это не окажется несчастным случаем.
— Английские полицейские интересовались только личностью Аргайла?
— Нет, они спросили, нет ли у нас какой-нибудь информации о Форстере, о его связях и все такое. Я был поставлен в неловкое положение.
— Почему? У нас это не займет много времени, обычное дело.
— Обычное. Только это означает, что мы ответим на официальный запрос и тем самым зафиксируем на бумаге, что в действительности интересовались этим проклятым Форстером. Получится, что я врал Аргану, уверяя его, будто меня совершенно не интересует этот человек. Понимаешь, так я мог бы списать твои действия на юношеское рвение…
— Спасибо.
— Но официальная бумажка подтвердит и мой собственный интерес к Форстеру. Я понимаю: твой Джонатан хотел помочь, а в результате только навредил. Впрочем, с ним всегда так. Ты сказала ему, чтобы он ничего не предпринимал в связи с Форстером?
— Э-э…
— О-о. — Боттандо укоризненно покачал головой.
— И очень рада, что не сказала, — с вызовом ответила Флавия. — Я побеседовала с синьорой делла Куэрция. Она совсем выжила из ума, но в ее воспоминаниях присутствуют все факты, о которых упоминала Мария Фанселли. Она даже вспомнила имена Форстера и Фанселли.
— Хм.
— Но еще более важную информацию я почерпнула из разговора с Сандано. Теперь он утверждает, будто картину Фра Анджелико украл не он. Его принудили к самооговору карабинеры — тут я ему верю. Он говорит, что выступал всего лишь курьером.
— Вот как?
— А поручение ему дал некий англичанин по фамилии Форстер.
Боттандо моргнул.
— О Господи.
— Конечно, я бы не стала верить каждому его слову, но факты говорят сами за себя. Ограбление в Падуе было чистым — вор не оставил никаких следов. Дело сорвалось только из-за чересчур подозрительного таможенника. И скажите положа руку на сердце: разве это похоже на Сандано?
Боттандо подумал.
— Да как-то не очень. Значит, у нас появились два крайне интересных направления… — Он поскреб подбородок и забарабанил пальцами по столу. — Риск, конечно, большой… Если мы продолжим расследование, найдем новые улики и сумеем увязать концы с концами, то убьем сразу двух зайцев: докажем, что не тратим попусту время и деньги, и выставим Аргана мелким мстительным завистником. Если же мы ничего не найдем…
— Положитесь на свою интуицию.
— Интуиция подсказывает мне, что происходит нечто странное, и призывает меня быть осторожным. — Он еще немного подумал, потом ударил ладонью по столу. — Нет, — сказал он, — с меня довольно. Давай попробуем довести дело до конца. И если Арган скажет, что мы впустую потратили время, по крайней мере будет не так обидно.
ГЛАВА 7
Аргайл прислонился к барной стойке и с тоской обдумывал свое жалкое положение. Он пришел в этот бар около девяти и сказал бармену, что хотел бы перекусить и снять комнату на ночь.
— Яйца по-шотландски[5] и маринованный лук, — последовал безразличный ответ. — Можем принести сандвич с ветчиной — кажется, один остался с обеда.
Аргайл в ужасе покачал головой:
— Пинту горького пива и пакетик чипсов, пожалуйста.
— Здесь всегда так, — раздался голос с явно не местным акцентом. Так мог говорить лишь человек, родившийся в окрестностях Висконсина. Аргайл посмотрел в конец барной стойки и разглядел в полумраке двух мужчин. Один из них — немолодой, насупленный, с изборожденным морщинами лицом и яркими глазами — был похож на местного. Второй — молодой, цветущий, но тоже хмурый — походил на иностранца. Он был одет в военную форму, и, судя по всему, замечание относительно традиционно плохого обслуживания в английском пабе принадлежало именно ему.
— А вы здесь впервые? — спросил старик, перехватив взгляд Аргайла. Он развернул стул в его сторону и продолжил тоном обличителя: — Ведь это вас я видел сегодня утром в доме Форстера? Вы еще сказали мне проходить, не задерживаться! Вы что, из полиции?
Отступать было некуда. Похоже, вся Восточная Англия уже знала его в лицо и жаждала расспросить о Джеффри Форстере. Он охотно поделился тем, что знал, с Мэри Верней, и сейчас также не видел причин держать язык за зубами.
— Нет, — сказал он. — Я просто первым обнаружил тело.
— Так это вы убили его?
Вопрос неприятно поразил Аргайла своей грубой прямотой. Он поспешил уточнить, что никогда не видел Форстера живым.
— Тогда кто убил его?
— Я не знаю. А почему вы думаете, что его убили?
— Просто надеюсь, — ответил старик.
Летчик из Висконсина мрачно уставился в свой стакан.
— Точно, — сказал он.
«Хм, блестящим собеседником его не назовешь».
— Это Хэнк, — представил старик молодого. — У него есть и фамилия, но не знаю, стоит ли вам ее говорить. Все равно не выговорите. Он — иностранец. А я — Джордж.
Аргайл вежливо кивнул.
— А что думает полиция? — методично продолжат расспрашивать старик. — Может быть, кто-нибудь видел, как кто-то покидал место преступления?
— Насколько я знаю, никто ничего не видел. И я даже не уверен, что преступление имело место, — снова повторил Аргайл.
— Вы, наверное, уже познакомились с миссис Верней, — внезапно сменил тему Джордж.
— О да, мы познакомились. По-моему, приятная женщина.
— Темная лошадка.
— Да? Почему вы так думаете?
— Она — иностранка, сюда приехала только после того, как получила в наследство Уэллер-Хаус по завещанию мисс Вероники.
— Я так и думал.
— Только ничего у нее не получится.
— Что не получится?
— Она, конечно, очень старается, надо отдать ей должное. Но она просто не умеет этого делать. Не понимает она, что такое местный праздник.
— О каких праздниках вы говорите? — вежливо поинтересовался Аргайл. Он жалел, что позволил увести разговор в сторону от персоны Форстера. Как ни странно, ни один из мужчин не высказал своего мнения об этом человеке. Он-то думал, что такое событие, как убийство, вызовет в поселке бурные пересуды.
— Она отказалась вести праздник. Сослалась на занятость. В том-то и беда — она слишком редко здесь бывает, все время в разъездах — то ей нужно в Лондон, то еще куда-нибудь. Вот мисс Вероника, та за всю жизнь не пропустила ни одного праздника, хотя и болела.
— Ну ладно, Джордж, хватит трещать, — сказал бармен, ставя на стол очередную порцию пива. — Джентльмен не хочет слушать про миссис Верней.
— Совершенно верно, — сказал Аргайл, решив, что лучше всего спросить напрямую. — Я хочу послушать про Джеффри Форстера.
— Да что о нем говорить — обыкновенный подонок, — сказал, подумав, Джордж. — И к чести миссис Верней будь сказано, она не захотела иметь с ним никаких дел. Она, может быть, немного странная, но не дура.
— Тогда зачем она продала ему дом?
— Дом продала мисс Вероника. Она считала его замечательным человеком. Считала, что от него исходит какой-то свет. Она, конечно, была слегка…
— Джордж, — резко оборвал его бармен, — заткнись наконец. Я не позволю пересказывать сплетни в своем заведении.
«Какие такие сплетни? — подумал Аргайл. — Ну же, старый осел, не слушай его…»
— А это не сплетни, — запротестовал Джордж. — Я ничего такого не сказал…
— Позвольте мне угостить вас еще пинтой пива? — предложил Аргайл, ненавидевший сплетни.
— Нет уж, лучше я вас. Пинту, пожалуйста. И пол-пинты собаке.