— О-о, как хорошо, — сказал Боттандо, когда Флавия сообщила ему приятное известие и вручила рапорт. — Слава тебе, Всевышний! И кем же он оказался?
Она засмеялась:
— Студент, изучающий искусство. Решил немного подзаработать. Единственная проблема — что с ним теперь делать.
Действительно, проблема. Новоявленный «Леонардо» привлек к себе пристальное внимание прессы, которая радостно вцепилась в излюбленную тему итальянской преступности. Некий юноша продавал свои рисунки, выдавая их за ранние работы Леонардо, преимущественно имбецильной иностранной публике. По меньшей мере шестеро человек стали обладателями работ, созданных неподражаемым гением Возрождения.
Сами по себе рисунки были неплохи, но новая бумага и шариковая ручка не смогли бы обмануть даже ребенка. Флавия чуть не умерла со смеху, когда к ней явился разгневанный коллекционер, ставший первой жертвой мошенника. «Неужели вы и впрямь могли поверить, что в пятнадцатом веке уже был пылесос и что выглядел он именно так? А как насчет этого кухонного комбайна эпохи Возрождения?» Флавия не понимала, с какой стати итальянские налогоплательщики должны оплачивать глупость людей, которые не в состоянии распознать столь очевидную шутку. Но история стала известна газетчикам, и Коррадо Арган начал давить на Боттандо, требуя от него решительных действий. Прошедшей ночью мошенника схватили. Он оказался неплохим парнем, просто устал влачить нищенское существование, на которое обречены почти все итальянские студенты. Заработанных денег ему хватало, чтобы только-только прожить. Кроме того, он сказал, что его уговорил заняться этим один человек, сам бы он никогда не решился на столь дерзкий поступок.
— Я полагаю, нам следует допросить его, припугнуть для острастки, а затем отпустить с предупреждением или дав ему условный срок.
— Пожалуй, — согласился Боттандо, но тут же передумал. — Хотя, с другой стороны, еще немного — и нас порвали бы из-за него на куски. Знаешь что, позвони-ка судье во Флоренцию и попроси подержать этого красавца недельку в тюрьме. Кто там у нас?
— Судья? Бранкони, кажется.
— А, ну тогда все в порядке. Да. Разыщи того, кто стоял за этим «Леонардо», и засади его тоже. А когда интерес к ним поутихнет, мы их отпустим. Пусть прочувствуют, что такое тюрьма, им не повредит. Можно устроить им парочку строгих допросов. В общем, нужно так запугать их, чтоб впредь было неповадно.
— Я отправлю туда Паоло. Думаю, за отгул он согласится.
— Я не соглашусь. Он и так уже едет в Палермо за два отгула. Может, съездишь сама?
Флавия кивнула:
— Конечно. Если хотите, поеду хоть завтра. Но тогда я проверю заодно информацию Марии Фанселли, идет? Уж если я все равно там буду?
Боттандо улыбнулся ее настойчивости:
— Ладно. Но помни…
— Это пустая трата времени. Я знаю. Да, кстати… — Она порылась у себя в сумке и вытащила конверт.
— Что это?
— Я скопировала жесткий диск с компьютера Аргана — вчера, когда он ушел обедать. Мне показалось, вам это пригодится. Для повышения эффективности межведомственной координации.
— Флавия, ты — чудо.
— Я знаю.
На следующий день она отправилась в путь. Чтобы как-то вознаградить себя за служебное рвение, она решила накупить там разных приятных мелочей, найти которые можно только во Флоренции. Она надеялась, что у нее останется хоть немного времени на себя. Боттандо поручил ей уйму дел, опасаясь, как бы финансовый отдел не упрекнул их в неэффективном расходовании средств. Большую часть вопросов можно было решить по телефону, но раз уж она поехала в командировку, то обязательно должна со всеми встретиться лично и обсудить все накопившиеся проблемы. Кроме того, ей предстояло собрать все отчеты о кражах, проинспектировать несколько мест ограблений, переговорить с местной полицией, допросить «Леонардо», проинструктировать судью в отношении этого юноши и встретиться с соискателем, которого Боттандо подумывал взять на работу.
Первую остановку Флавия сделала возле дома синьоры делла Куэрция, чье существование подтверждало такое мощное орудие полицейской системы, как телефонный справочник. До деловой встречи у Флавии оставалось полчаса, и навестить синьору делла Куэрция было дешевле, чем пересидеть это время в кафе. На первый взгляд здание казалось старинной родовой резиденцией. Оно расположилось на тихой респектабельной улице неподалеку от площади Республики, где проживали самые богатые семейства Флоренции. Однако, походив вокруг дома, Флавия выяснила, что старое здание подлатала и выкупила под свои нужды крупная торговая компания. Поколебавшись, Флавия вошла в холл и приблизилась к стойке администратора.
— В этом доме когда-то жила синьора делла Куэрция. Вы не знаете, куда она переехала?
Девушка оказалась разговорчивой и выдала Флавии массу информации — даже больше, чем та хотела знать. Синьора продала этот дом двенадцать лет назад, но все деньги достались ее сыну — он просто бессовестно украл их. Сейчас он живет себе припеваючи в Милане, а синьора осталась без гроша. Новые владельцы — отчасти из милосердия, а отчасти для того, чтобы сократить налоги и избежать общественного порицания за бессердечное отношение к несчастной старушке, — не стали выбрасывать ее на улицу и позволили поселиться в аттике, где когда-то находились комнаты для прислуги. Они полагали, что бывшая владелица задержится там недолго, однако время шло, а старушка оказалась крепкой и не подавала никаких признаков приближающегося конца. Возможно, ее силы укрепила ежедневная физическая нагрузка — синьоре делла Куэрция приходилось по нескольку раз в день преодолевать шесть лестничных пролетов. Ей уже стукнуло девяносто, рассказывала девушка, и она почти ничего не соображает. Кроме нее, в доме не осталось никого из прежних жильцов, палаццо Страга принадлежит теперь фирме, импортирующей компьютеры. Если Флавия хочет повидать ее — пожалуйста, но вряд ли в этом есть смысл.
Флавия прошла к черному ходу, где находилась лестница для прислуги, и остановилась. Шесть лестничных пролетов? Стоит ли так утруждать себя?
На лестнице было темно хоть глаз выколи и холодно. Несколько раз Флавия останавливалась, чтобы отдышаться и оставить силы хотя бы на слово «здравствуйте». С трудом одолев последний пролет, Флавия оказалась перед хлипкой деревянной дверью и громко постучала.
Она постояла, прислушиваясь, не подаст ли кто-нибудь признака жизни за дверью, и через некоторое время услышала скрип половиц и приближающиеся шаги. Крошечная женщина, согнувшаяся под тяжестью прожитых лет, открыла ей дверь и вонзила в нее вопросительный взгляд. Флавия представилась.
— А-а? — сказала старушка, приставив ладонь к уху.
Флавия громко повторила, что она из полиции и желает поговорить с ней.
Женщина не поверила и затрясла клюкой, угрожая поколотить незваную посетительницу, если та осмелится сделать хотя бы шаг. Флавию восхитила ее решительность, но не здравомыслие — она одолела бы старушку одной левой.
— Могу я войти? — прокричала девушка.
— Ладно, входите, — разрешила синьора делла Куэрция таким тоном, словно это была ее собственная идея.
Небольшая комната — три на четыре — была настолько загромождена мебелью и вещами, что походила скорее на склад, чем на жилое помещение. На двенадцати квадратных метрах уместились кровать, ванна, диван, кресло, два стула, три стола, деревянный книжный шкаф, полдюжины ковров, цветочные горшки, небольшая плита и три светильника, один из которых тускло горел. Стенное пространство, оставшееся свободным от мебели, было сплошь увешано фотографиями, распятиями, письмами в рамках и другими напоминаниями о долгой жизни хозяйки. Здесь нельзя было шагу ступить, чтобы не задеть какой-нибудь предмет, поэтому Флавия, не дожидаясь приглашения, пробралась к дивану и осторожно опустилась на него.