Они прошли мимо множества гномов, стоявших вокруг машины в вынужденном бездействии с беспомощным, испуганным и потерянным видом. Большинство гномов по-прежнему каждый день приходили на работу с тех пор, как машина остановилась, хотя делать им было нечего.
Сначала они верили, что произошла ошибка, сбой, просчет в фундаментальных уравнениях. Гномы сидели и стояли вокруг машины в темноте, при свете какого-нибудь самодельного светильника и с надеждой смотрели на Кикси-винси, ожидая, что она вот-вот взревет и снова оживет. Но теперь их надежды начали таять.
— Идите по домам, — говорил им Лимбек, когда они проходили мимо них. — Идите домой и ждите. Вы только зря свет жжете.
Кто-то из гномов уходил. Кто-то оставался. Кто-то уходил, затем возвращался. Кто-то оставался, затем уходил.
— Так больше продолжаться не может, — сказал Лимбек.
— Да, ты прав, — сказала Джарре, на сей раз согласившись с ним. — Случится что-то страшное.
— Возмездие! — раздался сильный хриплый голос из слишком спокойной темноты. — Возмездие, вот что случится! Ты навлек на нас гнев Богов, Лимбек Болтокрут! Я говорю, что мы должны пойти к ельфам и сдаться! Сказать Богам, что мы просим прощения. Может быть, они снова включат Кикси-винси…
— Да, — забормотали из темноты другие голоса. — Мы хотим, чтобы все было по-прежнему…
— Ну, видишь? Что я тебе говорил? — спросил Лимбек у Джарре. — И таких разговоров все больше.
— Но ведь они же не взаправду верят, что эльфы — это Боги! — возразила Джарре, оглядываясь на шепчущую темноту. Лицо ее было встревоженным. — Мы же видели, что они умирают!
— Но они-то не видели, — мрачно ответил Лимбек. — Но они с готовностью поклянутся, что видели, если от этого снова заработает Кикси-винси и станет тепло и светло.
— Смерть Верховному Головарю! — послышался шепот.
— Выдать его ельфам!
— Закрути-ка этот болт, Болтокрут!
Что-то просвистело в темноте — из мрака вылетел болт толщиной в руку Бэйна. Кусок металла пролетел далеко мимо цели и, никого не задев, ударился о стену позади них. Гномы все еще побаивались своего предводителя, который пусть ненадолго, но вернул им чувство собственного достоинства и надежду. Но все это ненадолго. Голод, темнота, холод и тишина порождали страх.
Лимбек ничего не сказал. Не вздрогнул и не отпрянул. Он продолжал идти, угрюмо поджав губы. Рядом с ним шла бледная от волнения Джарре и бросала на каждого встречного гнома вызывающие взгляды. Бэйн быстро попятился и пошел рядом с Эпло.
Патрин ощутил покалывание, посмотрел вниз и увидел, что руны на его руках начали испускать бледно-голубой свет, предупреждая об опасности.
«Странно», — подумал он. Магия его тела не стала бы подобным образом отзываться на присутствие кучки перепуганных гномов, несколько произнесенных шепотом угроз и брошенную железяку. Где-то снаружи было нечто по-настоящему злобное, угрожающее ему. Всем им.
Пес зарычал, обнажая клыки.
— В чем дело? — встревоженно спросил Бэйн. Он достаточно долго прожил среди патринов, чтобы распознать тревожные признаки.
— Не знаю, ваше высочество, — ответил Эпло. — Но чем скорее мы снова включим машину, тем лучше. Так что пошли.
Они вошли в туннели, которые, как помнил по своему прошлому путешествию Эпло, проходили и пересекались под разными углами под Кикси-винси. Туда не заходил ни один гном. Туннели обычно пустовали, — с тех пор как они перестали куда-либо выходить, не стало смысла забираться в них. Хвабрика уже целую вечность не использовалась, разве что для митингов, да и это кончилось, когда эльфы захватили ее и превратили в казарму.
Вдали от шепота и зрелища мертвой машины всем явно стало легче. Всем, кроме Эпло. Руны на его коже светились очень слабо, но все же светились. Опасность по-прежнему была где-то поблизости, хотя он не мог представить себе, где именно и что она собой представляет. Пес тоже беспокоился и временами громко гавкал, отчего остальные подпрыгивали от испуга.
— Ты не можешь заставить его замолчать? — взмолился Бэйн. — Я чуть не обмочился.
Эпло ласково положил руку на голову пса. Пес успокоился, но легче ему не стало. Эпло тоже.
Эльфы? Эпло не припоминал, чтобы его тело реагировало на опасность, исходящую от меншей, но ведь эльфы Трибуса, как он вспомнил, были народом жестоким и порочным.
— Ой, смотри! — воскликнула Джарре, указывая вперед. — Смотри! Я никогда раньше не видела такого, а ты, Лимбек?
Она показывала на знак на стене, полыхавший ярко-красным.
— Нет, — согласился Лимбек и надел очки, чтобы рассмотреть его. В голосе гнома прозвучали те же детский восторг и любопытство, что заставили его впервые задуматься о том, что такое эльфы и Кикси-винси. — Что это?
— Я знаю! — воскликнул Бэйн. — Это сартанская руна!
— Цыц! — Эпло схватил мальчика за руку и крепко сжал.
— Что? — Лимбек обвел их взглядом. Глаза его были широко открыты. За своим любопытством он забыл, ради чего спустился сюда и почему надо торопиться.
— Эти знаки оставили Менежоры. Потом объясню, — сказал Эпло, подгоняя их всех.
Джарре по-прежнему шла впереди, но она не смотрела, куда идет. Она оглядывалась на руну.
— Я видела эти забавные горящие рисунки, когда мы с тем человеком были там, где лежали мертвые. Но те были голубыми, а не красными.
«Но почему эта руна горит красным?» — задумался Эпло. Сартанские руны во многом были похожи на патринские. Красный — предостережение.
— Свет угасает, — сказала Джарре, по-прежнему глядя назад. Она споткнулась.
— Руна повреждена, — сказал Эпло Бэйн. — Больше она ничего не может сделать, ради чего бы она ни была тут написана.
Эпло знал, что руна повреждена. Он сам это понял.
Большая часть стены была заново покрыта, — может, это сделала Кикси-винси, а может, гномы. Сартанские руны на стенах потускнели, некоторые были полностью уничтожены, остальные — вроде этой — потрескались и теперь потеряли силу. Ради чего бы они здесь ни были оставлены — предупреждать, задерживать, открывать вход, — они потеряли свою силу и не могли уже этого сделать.
— Может, это из-за тебя? — спросил Бэйн, глядя на него снизу вверх с ехидной усмешечкой. — Может, ты не понравился рунам?
«Может быть, — подумал Эпло. — Но когда я в прошлый раз проходил здесь, тут не было никаких рун».
Они продолжали идти.
— Здесь, — заявила Джарре, остановившись под лестницей и поднимая светарь.
Эпло осмотрелся. Да, он узнал это место. Он его вспомнил. Они были прямо под Хвабрикой. Лестница вела наверх. В конце ее часть потолка туннеля отодвигалась в сторону. Через это отверстие можно было проникнуть на Хвабрику. Эпло осмотрел лестницу и обернулся к Лимбеку.
— Ты знаешь, что там наверху? Я не хочу вылезти прямо посреди эльфийского обеденного зала во время завтрака.
Лимбек покачал головой.
— С тех пор как эльфы захватили Хвабрику, никто из наших там не бывал.
— Я пойду посмотрю, — предложил Бэйн. Он жаждал приключений.
— Ну нет, ваше высочество, — твердо сказал Эпло. — Вы останетесь здесь. Пес, присмотри за ним.
— Я пойду. — Лимбек окинул их рассеянным взглядом. — Где тут лестница?
— Ты бы очки сначала надел! — сварливо заметила Джарре.
Лимбек покраснел и полез в карман за очками. Он отыскал их и нацепил на нос.
— Все остаются здесь. На разведку пойду я, — сказал Эпло, который уже поставил ногу на нижнюю перекладину. — Когда приблизительно начнется твоя диверсия?
— Да с минуты на минуту, — ответил Лимбек, близоруко вглядываясь в темноту.
— Ты… ты не возьмешь светарь? — нерешительно спросила Джарре. Она никогда не видела, как кожа Эпло светится голубым, и это явно поразило ее.
— Нет, — коротко ответил Эпло. Его тело давало достаточно света. Ему незачем было тащить с собой еще и светарь. Он начал подниматься по лестнице.
Патрин добрался уже почти до половины, когда снизу послышалась возня и визг Бэйна. Эпло посмотрел вниз. Похоже, мальчишка хотел пойти за ним. Пес крепко вцепился зубами в зад штанов его высочества.