Храм Альбедо был построен в форме восьмиугольника. Коралит, магически выращенный и вырезанный, величественно устремлялся к небесам, образуя ступенчато поднимающийся купол. Между коралитовыми опорами стояли хрустальные стены, нестерпимо сверкавшие в лучах солнца, именуемого Солярус.
Хрустальные стены создавали оптическую иллюзию, так что случайным наблюдателям (которым никогда не позволяли подходить к Храму достаточно близко) казалось, будто бы они могут видеть его насквозь, от одной стены до другой. На самом деле стены восьмиугольника внутри были зеркальными и не позволяли проникнуть взглядом внутрь. Снаружи нельзя было заглянуть внутрь, но изнутри можно было видеть то, что происходит снаружи. Двор вокруг Храма был пустым, там не было никаких строений. Даже гусеница не смогла бы переползти его незаметно. Так Кенкари надежно охраняли свои древние мистерии.
В самом центре восьмиугольника находился Дом Птиц. Его окружали комнаты для исследований, для медитации. Под Храмом располагались постоянные жилища Кенкари и временные для их учеников вишамов. Привратник направил шаги к Дому Птиц. Дом Птиц был самым большим чертогом Храма. Это было прекрасное место, в котором росли живые деревья и растения, привезенные со всех концов эльфийского королевства. Драгоценная вода, которая из-за войны с гегами по всей стране расходовалась очень скупо, в Доме Птиц щедро тратилась на поддержание жизни там, где по иронии судьбы обитали мертвые.
В Доме Птиц не было ни одной певчей птицы. Здесь на незримых, эфемерных крыльях парили души усопших эльфов королевской крови, плененные души, которых силой заставили петь их вечную безмолвную песнь ради блага империи.
Привратник остановился перед Домом Птиц и заглянул внутрь. Там было воистину прекрасно. Деревья и растения цвели пышно, как нигде в Срединных Королевствах. Даже императорский сад не был таким зеленым, поскольку даже его величество был вынужден расходовать воду ограниченно.
Вода в Доме Птиц струилась по трубам, проложенным глубоко под землей, привезенной, как гласила легенда, из сада с острова Эстея, что в Верхних Королевствах, ныне давно покинутых note 34. Растения здесь только поливали, никакого другого ухода за ними не было, разве что мертвые пеклись о них. Иногда Привратник представлял себе это. Живым очень редко позволялось входить в Дом Птиц. За всю чрезвычайно долгую жизнь Привратника такого не случалось ни разу, да и вообще никогда на памяти Кенкари такого не бывало.
В закрытом чертоге никогда не бывало ветра. Ни ветерка, ни единого колыхания воздуха не могло проникнуть туда. И все же Привратник видел, как шевелятся и подрагивают листья деревьев, как дрожат лепестки роз, как клонятся стебли цветов. Души мертвых порхали среди живой зелени. Привратник немного посмотрел, потом отвернулся. Дом Птиц некогда был местом мира и спокойствия, а теперь оно наводило на него зловещую тоску. Он посмотрел на шкатулку в своей руке, и морщины на его худом лице стали еще резче.
Он поспешил к молельне, что была рядом с Домом Птиц, произнес ритуальную молитву и осторожно открыл покрытую затейливой резьбой деревянную дверь. За ней в маленькой комнате сидела за столом Хранительница Книги и писала что-то в огромном фолианте в кожаном переплете. Ее обязанностью было записывать имя, происхождение и относящиеся к делу события из жизни всех, кто прибывал сюда в маленьких шкатулочках.
«Плоть — огню, жизнь — книге, душу — небесам». Таков был обычай.
Услышав, что кто-то вошел, Хранительница Книги подняла голову и перестала писать.
— Прибыл имеющий право войти, — тяжело сказал Привратник.
Книжница (титулы ради удобства сокращались) кивнула и позвонила в маленький серебряный гонг, что стоял у нее на столе. Из боковой комнаты появился еще один Кенкари, Блюститель Душ. Книжница почтительно встала. Привратник поклонился. Должность Блюстителя Душ была самой высокой среди Кенкари. Кенкари, носивший этот титул, был чародеем Седьмого Дома и самым могущественным не только в своем клане, но и во всей империи. Слово Блюстителя в прежние времена могло поставить на колени любого короля. Привратник задумался: а так ли это теперь?
Блюститель протянул руку и с почтением принял шкатулку. Повернувшись, он возложил ее на алтарь и преклонил колена для молитвы. Привратник назвал имя девушки и рассказал Книжнице все, что знал о ее происхождении и жизни. Та по ходу рассказа набрасывала заметки. Когда будет время, она напишет все в подробностях.
— Так молода, — сказала, вздыхая, Книжница. — Отчего она умерла?
Привратник облизнул губы.
— Ее убили.
Книжница подняла взгляд, пристально посмотрела на него, глянула на Блюстителя.
— Ты на сей раз говоришь так, будто точно знаешь.
— Есть свидетель. Зелье подействовало не до конца. Наша вишам, видимо, почувствовала в вине странный привкус, — добавил Привратник, криво усмехнувшись. — Она умеет отличать дурное от хорошего и не стала пить его.
— Они знают?
— Незримые знают все, — тихо сказала Книжница.
— За ней шли. Они преследовали ее, — сказал Привратник.
— Здесь? — у Блюстителя сверкнули глаза. — На священной земле?
— Нет. Пока император не осмеливается засылать их сюда.
Это пока зловеще повисло в воздухе.
— Он теряет осторожность, — сказал Блюститель.
— Или наглеет, — предположил Привратник.
— Или отчаялся, — тихо сказала Книжница. Кенкари переглянулись. Блюститель покачал головой, провел дрожащей рукой по тонким седым волосам.
— Теперь мы знаем правду.
— Мы давно уже знали ее, — сказал Привратник, но произнес он эти слова тихо, так что Блюститель их не расслышал.
Кренка-Анрис, Святая Жрица, Подай же совет нам В час испытанья.
Смерть обрывает Жизнь не ко времени Ради слепого Честолюбия.
То волшебство, Что Ты нам открыла, Благословенное, Стало черным И свою Утратило святость.
Дай же совет нам, Кренка-Анрис, Святая Жрица, К Тебе взываем!
Все трое стояли на коленях перед алтарем в глубоком молчании, ожидая ответа. Но не было им слова. Не вспыхнуло в воздухе пламени. Не явилось пред ними мерцающее видение. Но в душе каждого ясно прозвучал ответ, словно звон безмолвного колокола. Они поднялись и, побледнев, переглянулись расширившимися от растерянности и недоверия глазами.
— Мы получили, ответ, — благоговейно и торжественно сказал Блюститель Душ.
— Так ли? — прошептал Привратник. — Кто может постичь смысл его?
— Другие миры… Врата Смерти, что ведут к жизни… Человек, который мертв, но не мертв… Что нам делать с этим? — спросила Книжница.
— В должное время Кренка-Анрис откроет нам это, — твердо сказал Блюститель Душ, снова взяв себя в руки. — Дотоле путь наш ясен. Привратник, — обратился он к Хранителю Врат, — ты знаешь, что нужно делать.
Тот поклонился, соглашаясь с Блюстителем, и последний раз преклонил колена пред алтарем, прежде чем вернуться к своим обязанностям. Блюститель Душ и Хранительница Книги стояли в маленькой комнате и прислушивались, сдерживая дыхание, с бешено колотящимися сердцами — когда раздастся звук, который никто никогда и не мыслил услышать.
И он раздался — глухой удар. Это опустилась золотая решетка, прутья которой образовывали узор в форме бабочек. Тонкая, нежная, хрупкая с виду решетка была так усилена магией, что была крепче любых чугунных подъемных решеток, которые служили той же цели.
Огромная центральная дверь, что вела внутрь Храма Альбедо, закрылась.
Глава 19. ОТКРЫТОЕ НЕБО. Срединное Царство
Эпло в ярости метался по тюремной камере, которой ныне стал для него весь мир. Он безнадежно пытался взломать затворы, что были не прочнее шелковистой паутинки. Он мерил шагами пол камеры, у которой не было стен, он бился в открытую дверь, которую никто не охранял. И все же тот, кто был рожден в темнице, не знал тюрьмы более страшной, чем та, в которой сейчас оказался он. Отпустив его на волю, позволив ему идти куда угодно, змеи бросили его в клетку, заперли дверь на засов и выбросили ключ.