Брови настоятеля поползли вверх.
— Если бы ты видела его, ты не спрашивала бы почему. — Настоятель сложил руки на тощей груди. — Я не стану играть с тобой словами, женщина. Это явно пустая трата времени. Да, тот, кто называет себя Хуго Десница, находится в этой обители. Да, он не приносил обетов, которые отрезали бы его от мира. Но он отвернулся от мира. Он сделал это по доброй воле. Он не желает видеть никого с той стороны. Только нас. И потому только мы приносим ему еду и питье.
Иридаль вздрогнула, но твердо стояла на своем.
— И все-таки я повидаюсь с ним. — Она распахнула плащ, открывая серебристо-серое платье, вышитое магическими знаками по подолу, горловине и манжетам, а также пояс, обернутый вокруг ее талии. — Я одна из тех, кого вы называете мистериархами. Я из Верхнего Царства. Моя магия может расколоть эту глиняную дверь, эти стены, а если я пожелаю, — и вашу голову. И потому вы отведете меня к Хуго Деснице.
Настоятель пожал плечами. Эта угроза ничего для него не значила. Он скорее позволил бы ей разнести по камешку всю обитель, чем позволить увидеться с тем, кто принес обеты. Но Хуго — другое дело. Он был здесь по молчаливому согласию настоятеля. Пусть решает сам.
— Сюда, — нелюбезно сказал настоятель, подойдя вслед за ней к двери. — Ты ни с кем не будешь говорить, ни на кого не поднимешь взгляда. Иначе тебя вышвырнут отсюда.
Казалось, ее угрозы не особенно испугали его. В конце концов мистериарх — всего лишь еще одно тело, а остальное Кирских монахов не интересовало.
— Я уже сказала, что уважаю ваши обеты и сделаю то, что от меня требуется, — жестко отрезала Иридаль. — Мне нет дела до того, что здесь происходит. У меня дело, — подчеркнула она, — к Хуго Деснице.
Настоятель зашагал впереди со свечой. Это был единственный источник света, да и то монах то и дело загораживал его своей рясой. Иридаль было трудно смотреть себе под ноги, однако приходилось, поскольку пол древнего здания был неровным и потрескавшимся. В залах было пусто, тихо и безлюдно. У Иридаль появилось смутное впечатление того, что по обе стороны от нее захлопывались двери. Один раз она услышала детский плач, и у нее заныло сердце от жалости к несчастному ребенку, брошенному в одиночестве в этом мрачном месте.
Они дошли до лестницы. Здесь настоятель остановился и прежде, чем идти дальше, достал свечу и для нее. Иридаль поняла, что это сделано не для ее удобства, а ради того, чтобы не возиться с ней, если она упадет и что-нибудь себе сломает. У подножья лестницы были подвалы с запасами воды. Двери были заперты и зарешечены для того, чтобы уберечь драгоценную воду, которая не только употреблялась для питья и готовки, но и представляла собой часть сокровищ обители.
Как оказалось, не за всеми дверьми хранилась вода. Настоятель подошел к одной из них и постучал дверным кольцом.
— Хуго, к тебе посетитель.
Никакого ответа. Только царапанье, как будто кто-то сдвинул стул. — Настоятель постучал погромче.
— Он заперт? Вы держите его в заточении? — тихо спросила Иридаль.
— Он сам держит себя в заточении, женщина, — ответил настоятель. — Он держит ключ при себе, там, внутри. Мы не сможем войти — ты не сможешь войти, пока он не отдаст нам ключ.
Решительность ее поколебалась. Она чуть было не ушла. Теперь она сомневалась, сможет ли Хуго помочь ей. Иридаль боялась встретиться с тем, чем он теперь стал. И все же, если не он, то кто? Уж не Стефан — ей ясно дали это понять. И не остальные мистериархи. В большинстве своем они были могущественными чародеями, но они не любили ее покойного мужа, и у них не было причин желать того, чтобы потомок Синистрада вернулся к ним.
Что касается прочих простых смертных, то те немногие, с которыми Иридаль доводилось встречаться, не произвели на нее впечатления. Для ее нужд полностью подходил только Хуго. Он умел управлять эльфийским драккором, он бывал в эльфийских землях, свободно говорил по-эльфийски и знал эльфийские обычаи. Он был смел и отважен и зарабатывал себе на жизнь ремеслом наемного убийцы. К тому же он был одним из лучших в своем ремесле. Как напомнила Стефану Иридаль, сам король, который мог позволить себе самое лучшее, однажды нанял именно Хуго Десницу.
Настоятель повторил еще раз:
— Хуго, к тебе пришли.
— Пошел ты… — послышался из-за двери голос.
Иридаль вздохнула. Этот голос был невнятным и хриплым от курения стрего — даже в коридоре Иридаль ощущала дым его трубки, — а также от пьянства и безделья. Но она узнала этот голос.
Ключ. Вся ее надежда в ключе. Он держит ключ при себе, явно опасаясь того, что если он отдаст его другим, то не устоит перед искушением и попросит выпустить его отсюда. И наверняка найдутся те, кто сделает это.
— Хуго Десница, это Иридаль из Верхнего Царства. Я в отчаянной беде. Мне надо поговорить с тобой. Я… я хочу нанять тебя.
Иридаль мало сомневалась в том, что Хуго откажет ей. По легкой презрительной улыбке, змеившейся на тонких губах настоятеля, Иридаль поняла, что и он думает так же.
— Иридаль, — растерянно повторил Хуго, как будто это имя копошилось где-то на дне его затуманенного хмелем разума. — Иридаль!
Последнее слово прозвучало как хриплый шепот, как выдох, как нечто давно желанное и наконец достигнутое. Но в этом голосе не было ни любви, ни тоски. Скорее ярость, которая могла бы расплавить и гранит.
Тяжелое тело ударилось в глиняную дверь, послышались звуки, как будто кто-то что-то нащупывал или скребся. Открылся глазок. Появился красный глаз, наполовину скрытый грязными спутанными волосами, нашел Иридаль и не мигая уставился на нее.
— Иридаль…
Глазок резко захлопнулся.
Настоятель посмотрел на нее. Реакция женщины удивила его. Возможно, монах ожидал, что она повернется и убежит, но Иридаль осталась стоять. Пальцы руки, скрытой плащом, впились в тело. Другая рука, державшая свечу, даже не дрогнула.
Внутри послышались звуки бешеной деятельности — грохот мебели и звон посуды, как будто Хуго что-то искал. Потом послышалось торжествующее рычание. По нижней части двери застучало что-то металлическое. Снова раздалось рычание, на сей раз разочарованное, и из щели под дверью вылетел ключ.
Настоятель наклонился, поднял ключ и несколько мгновений держал его в руке, задумчиво рассматривая. Затем посмотрел на Иридаль, безмолвно спрашивая ее, хочет ли она, чтобы он открыл.
Поджав губы, она холодно кивнула, приказывая отпереть дверь. Настоятель, пожав плечами, отпер.
Как только щелкнул замок, дверь распахнулась наружу. На пороге дымной, тускло освещенной комнаты силуэтом возникло привидение, подсвеченное спереди свечой, что держала в руке Иридаль.
Привидение бросилось на Иридаль. Сильные руки схватили ее, затащили в келью и швырнули об стену. Она уронила свечу, та упала на пол, и свет погас в лужице расплавленного воска.
Хуго Десница загородил вход своим телом и повернулся к настоятелю.
— Ключ, — приказал он.
Настоятель отдал ключ.
— Оставь нас!
Схватившись за ручку двери, Хуго захлопнул ее. Обернулся к Иридаль. Она услышала безразличные тихие шаги удалявшегося настоятеля.
Келья была маленькой. Вся обстановка состояла из грубой постели, стола, стула — ныне перевернутого — и бадьи в углу, судя по вони, для испражнений.
На столе стояла толстая восковая свеча. Рядом лежала трубка Хуго. По соседству с ней стояла кружка и тарелка с недоеденной пищей, а также бутылка с каким-то хмельным питьем, которое воняло почти как стрего.
Иридаль окинула все это быстрым взглядом, заодно выискивая оружие. Она боялась не за себя — ее защищала магия, с помощью которой она могла подчинить человека даже быстрее и легче, чем своего дракона. Она боялась за Хуго, боялась, что он сумеет нанести себе удар раньше, чем она успеет остановить его, — ей казалось, что он уже допился до сумасшествия.