Пес сел на землю, почесался, зевнул и голодным взглядом уставился на поджаривавшиеся над костром горячие колбаски.
Хуго хорошо играл свою роль — ему приходилось прикидываться торговцем и раньше. Он торговался с таким пылом, что, будь он настоящим торговцем, он сколотил бы себе состояние. Торгуясь, он оглядывал лагерь, оценивая расстояние до королевского шатра, решая, куда он двинется дальше.
Хуго кончил торг, раздал побрякушки и распихал по карманам барли, громко жалуясь на то, что проторговался.
— Идем дальше, сынок, — сердито сказал он, опуская руку на плечо Бэйна.
Мальчик со стуком захлопнул короб и послушно потащился следом. Пес, бросив последний тоскливый взгляд на колбаски, пошел за ними.
Королевский шатер стоял в центре лагеря, в середине большого пустого участка. Широкая полоса коралита отделяла его от шатров Королевских Всадников. Королевский шатер был огромным, квадратным, с выдававшимся вперед навесом. Вокруг самого шатра стояло четверо стражей — по одному у каждого угла. Двое, под началом сержанта, стояли у переднего входа. И, по счастью, там же находился и капитан, тихо обсуждавший с сержантом сегодняшние происшествия.
— Иди сюда, парень. Посмотрим, что у нас еще осталось, — грубым голосом сказал он для тех, кто мог их слышать. Он выбрал затененный участок, в стороне от прямого света лагерных костров, прямо напротив входа в королевский шатер.
Бэйн открыл короб. Хуго наклонился над ним, бормоча себе под нос. Он пристально посмотрел на лицо Бэйна, — оно мерцало белым пятном в свете лагерных костров. Хуго пытался найти хоть какой-нибудь признак слабости, страха, беспокойства.
Он был потрясен внезапным осознанием того, что словно бы смотрел в зеркало на самого себя.
Голубые глаза мальчика были холодными, жесткими, в них светилась целеустремленность, но отсутствовало чувство, хотя он должен будет стать свидетелем жестокого убийства двух людей, которые десять лет были ему отцом и матерью. Ребенок поднял взгляд на Хуго, и его нежные губы изогнулись в улыбке.
— Что теперь? — возбужденно прошептал он, почти не дыша.
Хуго не сразу нашел, что ответить. Только перышко-амулет, что висел на шее ребенка, удерживал убийцу от того, чтобы выполнить уговор, который он заключил так много лет назад. Ради Иридаль ее сын будет жить.
— Король в шатре?
— Оба — и Анна, и Стефан. Я знаю. Королевских телохранителей не поставили бы снаружи, если бы внутри не было бы короля и королевы. Телохранители всегда там, где король.
— Посмотри на стражей у входа в королевский шатер, — хрипло сказал Хуго. — Ты знаешь кого-нибудь из них?
Бэйн посмотрел туда, глаза его сузились.
— Да, — сказал он немного погодя. — Я знаю вон того человека, капитана. Кажется, и сержанта тоже.
— Они узнают тебя?
— О да. Оба часто бывали во дворце. Однажды капитан сделал мне игрушечное копье.
Хуго понял, что все идет как надо, и ощутил бодрящее тепло и странное спокойствие, которое иногда находило на него, когда он совершенно четко знал, что судьба на его стороне и что на сей раз все должно удаться.
Как и всегда.
— Хорошо, — сказал он. — Прекрасно. Сиди тихо.
Взяв голову ребенка в руки, Хуго повернул его лицом к свету и начал счищать грязь и грим, которыми он намазал его лицо, чтобы не узнали. Хуго не миндальничал — времени не было. Бэйн морщился, но терпел.
Закончив работу, Хуго рассмотрел лицо мальчика, — щеки его покраснели от того, что Хуго тер их, и от возбуждения, золотые локоны беспорядочно падали на лоб.
— Теперь они тебя узнают, — проворчал Хуго. — Ты помнишь, что должен говорить и делать?
— Конечно! Мы же двадцать раз это повторяли. Ты лучше делай свое дело, — добавил Бэйн, холодно и недобро взглянув на Хуго, — а я займусь своим.
— Ну, свое-то дело я сделаю, ваше высочество, — тихо сказал Хуго Десница. — Пошли-ка, пока ваш капитан не решил уйти.
Он пошел было вперед и чуть не полетел наземь, споткнувшись о пса, который воспользовался временной остановкой и прилег отдохнуть. Пес вскочил, сдавленно взвизгнув, — Хуго наступил ему на лапу.
— Да чтоб ты провалился! Заткнись! — с яростью сказал Хуго. — Прикажи этому проклятому псу остаться здесь.
— Нет! — раздраженно крикнул Бэйн, схватив пса за шерсть на загривке и обнимая его. Пес с несчастным видом демонстрировал свою больную лапу. — Теперь он мой. Он будет защищать меня, если мне понадобится. Ведь никогда не угадаешь. Может случиться так, что с тобой что-нибудь произойдет, и я останусь один.
Хуго смерил мальчика взглядом. Бэйн ответил тем же.
Спорить не было смысла.
— Тогда идем, — сказал Десница, и они направились к королевскому шатру.
Забыв о лапе, пес затрусил за ними.
Внутри шатра король Стефан и королева Анна, пользуясь недолгими минутами уединения, выпадавшими им в этой поездке, готовились к заслуженному ночному отдыху. Они только что вернулись из эльфийского лагеря с ужина, который давал Риш-ан.
— Он необыкновенная личность, этот Риш-ан, — говорил Стефан, снимая доспехи, которые он носил и для безопасности, и для торжественности.
Он поднял руки, давая жене развязать кожаные шнуры, державшие кирасу. Обычно в военном лагере это делал королевский слуга, но сейчас всех слуг отпустили, как это делалось каждый вечер, когда Стефан и Анна отправлялись в поездку вместе.
Ходили слухи, что слуг распускают, чтобы король и королева могли наедине ругаться друг с другом. Не раз Анна выбегала из шатра, и не единожды это же делал и Стефан. И все это было ради игры, которая шла к концу. Все недовольные бароны, надеявшиеся на то, что этой ночью произойдет разрыв, будут очень разочарованы.
Анна расстегивала застежки и развязывала узлы с привычной ловкостью, помогая Стефану снять с груди и спины тяжелую кирасу. Королева происходила из клана, который разбогател, одолевая и покоряя своих соперников. Она сама участвовала в кампаниях, проводя много ночей в шатрах, далеко не столь удобных и красивых, как этот. Но это было в юности, когда она еще не вышла замуж. Эта поездка ей чрезвычайно нравилась. Единственным недостатком этого путешествия было то, что ей пришлось оставить свое драгоценное дитя дома, под опекой нянюшки.
— Ты прав насчет Риш-ана, дорогой. Немногие люди или эльфы могут справиться с такими невзгодами, которые выпали на его долю, — сказала Анна. Она стояла с ночной рубашкой короля в руках и ждала, когда он кончит раздеваться. — Его травили, как зверя, он голодал, его друзья предавали его, его собственный отец подсылал к нему убийц… Дорогой, смотри, тут кольцо разошлось. Прикажи починить его.
Стефан снял кольчугу и небрежно бросил ее в углу шатра. Повернувшись, он позволил Анне одеть себя для ночи (вопреки слухам король в доспехах не спал). Затем он заключил жену в объятия.
— Но ты даже не посмотрел, — возмутилась Анна, бросив взгляд на кольчугу, лежавшую грудой на полу.
— Утром, — ответил король, с игривой улыбкой глядя на нее. — Или нет. Кто знает. Может, я и не стану ее надевать. Я не надену ее ни завтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра… Возможно, я соберу доспехи и побросаю их с берега Улиндии. Мы стоим на пороге мира, моя возлюбленная супруга. Моя королева.
Он распустил узел ее длинных волос и распушил их, чтобы они рассыпались по плечам.
— Что ты скажешь о мире, где ни один мужчина и ни одна женщина никогда больше не будут носить одежды войны?
— Мне не верится, — ответила Анна и вздохнула, покачав головой. — Ах, муж мой, нам так далеко до такого мира, даже сейчас! Может, Агах-ран действительно впал в отчаянье и обессилел, как заверяет нас принц Риш-ан. Но эльфийский император коварен, и его окружают верные ему фанатики. Борьба с империей Трибус будет долгой и кровавой. А тут еще эти раздоры среди нашего собственного народа…