Вскоре он сделал мне предложение. Я продала свою квартиру, уволилась с работы и приехала в Нью-Йорк. Питер должен был встретить меня на Пенсильванском вокзале, но не встретил, а прислал эсэмэс. Извинился, что его не отпускают с работы, и написал, чтобы я ехала к нему домой. Адрес я знала, ключ от квартиры Питер дал мне заранее…
Вы уже поняли, к чему все идет. Это был несуществующий адрес.
Утром я все рассказала Стивену – мрачно, но не без удовольствия. Ярость брата подняла мне настроение.
– Не будь он уже мертв, я бы собственноручно его прибил! – бушевал Стив.
Это было именно то, в чем я больше всего нуждалась. В его поддержке, в его безоговорочной преданности. Стивен всегда меня защищал и всегда был на моей стороне, с самого раннего детства. Расквасить нос мальчишке, который сплетничал обо мне в школе, или отложить все дела и учить меня водить машину с механической коробкой передач – я всегда могла положиться на старшего брата.
Он смешал два коктейля с мартини и джином. Он пил по глоточку, а свой коктейль я прикончила залпом. Стивен жил на двадцать девятом этаже в высотке на Сорок восьмой улице. Окна его гостиной выходили прямо на здание штаб-квартиры ООН.
– И я не хочу, чтобы Тучка расплачивалась за мои ошибки, – сказала я, протягивая брату бокал, чтобы он снова его наполнил. – Сможешь ее защитить на суде?
– Я бы взялся ее защищать, но это совсем не мой профиль. Тебе лучше связаться с Лоуренсом Маккензи. Мы с ним учились на юрфаке. Он был редактором нашего студенческого юридического журнала, а после университета отверг несколько очень заманчивых предложений, о которых многие из нас могли только мечтать. А он от всего отказался и занялся защитой прав животных. Мы иногда с ним встречаемся, выпиваем. И я всегда обращаюсь к нему по делам AVAAZ. Хочешь, я ему позвоню?
– А я могу себе позволить его услуги?
– Ты же моя сестра. Тебе все будет бесплатно.
Офис Маккензи располагался в злачном квартале в Бушвике, неподалеку от станции метро «Монтроз-авеню», между авторемонтной мастерской и новым, неоправданно дорогим магазином сыров. Его секретарша, молоденькая девчонка, носила стрижку под ежик, а сбоку на шее у нее красовалась татуировка в виде отпечатка кошачьей лапы размером с серебряный доллар. Мне не пришлось ждать ни минуты. Едва я вошла, меня сразу же провели в кабинет Маккензи.
На вид юристу было лет сорок. Он разговаривал по телефону. Увидев меня, он указал на стул, приглашая садиться, и поднял вверх указательный палец, давая понять, что разговор уже скоро закончится. Я воспользовалась возможностью осмотреть кабинет. Там была пробковая доска, сплошь завешанная фотографиями собак, – наподобие досок в родильных домах, куда акушерки прикалывают фотографии принятых ими детишек. Там было множество фотографий в рамках: Маккензи держит за хобот слона, Маккензи в окружении шимпанзе. Там была распечатка репродукции гениального комикса Дэнни Шэнахэна: на первой картинке тонущий мальчик кричит своей колли: «Лесси, ищи помощь!» – а на второй Лесси лежит на кушетке у психотерапевта.
Хозяин кабинета был одет совершенно не так, как, по общепринятому представлению, должны одеваться адвокаты. Он был в джинсах и футболке муниципального нью-йоркского приюта для бездомных животных – с соответствующей надписью и силуэтом головы питбуля. Маккензи мне сразу понравился. Очень приятное, хотя и усталое лицо. Волосы, тронутые ранней сединой, достаточно длинные, но не настолько, чтобы раздражать судей на слушаниях дела. Я услышала тихий шорох, и из-под стола выбралась роскошная пятнистая борзая.
Когда Маккензи повесил трубку, он первым делом представил меня борзой. Фэй была стройной, изящной собакой в ошейнике-мартингейле и ожерелье из искусственного жемчуга. Вместо того чтобы лизнуть мне руку, она застучала зубами, словно ее бил озноб. Маккензи сказал, что для борзых это нормально.
Потом он спросил, принесла ли я фотографию Тучки.
Я достала смартфон и принялась перелистывать снимки в фотогалерее. На всех недавних фотографиях Тучки неизменно присутствовали Честер и Джордж. Я едва не расплакалась. Я выбрала снимок, где Честер и Джордж лежали рядышком у меня на кровати, а Тучка развалилась на подушках кверху пузом, и повернула экран к Маккензи.