Девушка вскочила с колен, сердито засопела и забегала по комнате, как зверь в клетке. Попавшуюся на дороге туфлю она отшвырнула ногой в сторону.
— Все этот проклятый врач. Это он виноват, скотина.
Я говорила ему, что не могу оставаться в доме, я говорила, что не умею ухаживать за больными, ну не умею — и все! Если бы ты была доброй женщиной, ты бы мне помогла, но ты просто эгоистка и зануда, которая знать ничего не желает. Эгоистка ты, вот кто!
— Ну знаешь, Татиза, в конце концов, это твой отец, а не мой. И разве я не помогала все эти месяцы, как его хватил удар? Я не жалуюсь, он человек хороший, бедняга, но побойся бога, сегодня не могу! Я и так вожусь тут с твоей юбкой, хотя мне уже давно пора быть на улице.
Усталым жестом девушка открыла дверцу шкафа. Взглянула в зеркало. Сжала складку на талии.
— Я поправилась, Лу?
— Ты? Поправилась? Да у тебя кожа да кости, девушка. Твоему-то, поди, и ухватиться не за что, а? Или есть?
Татиза похотливо шевельнула бедрами и засмеялась. Глаза заблестели.
— Ради бога, Лу, кончай скорее, в полночь он должен прийти за мной. Он заказал зеленое пьеро.
— На мне тоже однажды было пьеро. Правда, уже давно.
— Он приедет на Тайфуне. Чувствуешь, какой шик?
— Это что еще такое?
— Это такая шикарная красная повозка. Ну что ты на меня уставилась, Лу, давай быстрее, ты что, не видишь… — Она тоскливо провела рукой по шее. — Ах, Лу, ну почему он не остался в больнице?! Ему было так хорошо в больнице…
— В бесплатных больницах всегда так, Татиза. Они не могут возиться с больными, которые умрут неизвестно когда, на улице другие ждут.
— Я уже несколько месяцев мечтаю об этом бале. Он прожил шестьдесят шесть лет. Что, ему трудно прожить еще день?
Негритянка встряхнула юбку и придирчиво осмотрела ее, держа на вытянутых руках перед собой. Потом снова положила на согнутую руку и склонилась над тарелкой с блестками.
— Еще кусок остался.
— Только один день…
— Помоги мне, Татиза, вдвоем мы вмиг управимся.
Теперь обе работали не отвлекаясь. Руки то и дело бегали от банки с клеем к тарелке и от нее к юбке, которая была похожа на зеленое изогнутое крыло, отяжелевшее под блестками.
— Сегодня Раймундо меня убьет, — вновь начала причитать негритянка, налепляя блестки почти наугад. Она провела тыльной стороной ладони по мокрому лбу, и внезапно ее рука повисла в воздухе. — Слышишь?
Девушка откликнулась не сразу.
— Что?
— По-моему, я слышала стон.
Татиза опустила глаза.
— Это на улице.
И они снова склонили головы, сблизив их под желтым пятном абажура.
— Послушай, Лу, ты не могла бы сегодня остаться, а? Только сегодня, — начала девушка робко. Потом осмелела: — Я бы отдала тебе свое белое платье, помнишь, то самое? И туфли, они еще новые, ты сама знаешь, что новые. А завтра можешь уходить, можешь уйти, когда захочешь, только сегодня, Лу, ради бога, останься сегодня!
Служанка торжествующе выпрямилась.
— Долго ты держалась, Татиза, долго. Я с самого начала все ждала. Но сегодня, хоть убей, не останусь. — Она так затрясла головой, что хризантема упала, и она снова прикрепила ее шпилькой. — Пропустить шествие? Никогда! Я и так уже достаточно поработала, — добавила она встряхивая юбку. — Готово, можно надевать. Не блеск, конечно, ну ничего, никто не заметит.
— Я отдала бы тебе голубое пальто, — прошептала девушка, вытирая пальцы платком.
— Даже если бы это был мой отец, Татиза, я не осталась бы сегодня, понятно тебе? Даже со своим собственным отцом, сегодня ни за что.
Вскочив одним прыжком, девушка схватила бутылку и, прикрыв веки, сделала еще несколько глотков. Надела юбку.
— Брррр! Это не виски, а настоящая бомба, — пробормотала она, подходя к зеркалу. — Ну-ка пойди застегни мне, нечего сидеть с постной рожей. Зануда.
Женщина попыталась нащупать застежку в тюлевых складках.
— Что-то я не найду крючков…
Девушка стояла, широко расставив ноги и подняв голову. Она посмотрела в зеркало на негритянку.
— Ничего он не умирает, Лу. Ты ведь была без очков, когда входила к нему, потому и не разобрала. Он спал.
— Может, я действительно ошиблась…
— Конечно ошиблась. Он спал.
Женщина наморщила лоб и рукавом кимоно отерла пот с подбородка. Она откликнулась, как эхо:
— Он спал, конечно.
— Скорее, Лу, ты уже целый час копаешься с этими крючками!
— Все, — тихо пробормотала негритянка, отступая к двери. — Я ведь тебе больше не нужна?
— Постой! — властно окликнула девушка, молниеносно надушив платье. Провела по губам помадой и швырнула тюбик рядом с незакрытым флаконом.