когда-нибудь или нет. Это не значит, что я хочу твоей смерти.
Думается мне, а я в таких случаях не ошибаюсь, что скорей всего
никогда ты уже не ошибешься. И смысл твоей безошибочной деятельности
может быть только в том, что ты ранее ошибся... Понимаешь?.. Ранее.
Я не спрашиваю, в чем ты ошибся. Мы, люди, сами этого иногда не
постигаем, но жизнь, данная нам в ощущении как наказание, позволяет
допустить сегодня нежелательную мысль о крупнейшей ошибке в прошлом.
Поэтому не робей и выкладывай, что или кто у тебя. Вряд ли ты
ошибешься... Кто?
- Понятьев, - сказал я.
- Доказательства! - жестко сказал Сталин, как бы прицелившись к
точке на моем лбу и взводя курок.
Я вынул из папки письмо с подделанной подписью Сталина и объяснение,
написанное самим Понятьевым. Я старался быть объективней, чтобы
отвести от себя подозрение в пристрастии.
- Как часто Понятьев пользовался моим именем? - спросил Сталин,
прочитав бумаги.
- Уверяет, что только однажды.
- Странно. Очень странно, что сам он утаил от меня факт, который я
мог бы понять как политический анекдот. Странно... Что же у него за
душой?
- Сейчас уже ясно, что целью Понятьева была консолидация
оппозиционных сил в союзе с уголовниками всех мастей для узурпации
власти, - сказал я.
- Идею союза с уголовниками в борьбе за власть и при удержании в
дни, когда оппозиция и обыватель еще не опомнились от шока, я
подкинул Ленину еще в тысяча девятьсот шестнадцатом году. Это была
славная идея. Она во многом развила наш первый успех. В ней
объяснение того, что западный идиот-интеллигент зачарованно именует
"русским чудом". Тюрьма научила меня, не давая опомниться
"фрайерам", загонять их под нары, держать в страхе и выкладывать без
ропота и брюзжания все ценности. Идиоты думают, что в России народ
взял власть в свои руки! - Сталин несколько повеселел.
Уголовники ее взяли и бандиты! Тот, в ком тогда оставалось хоть на
йоту морали и чувства политической ответственности, не мог нагло
воскликнуть: "Есть такая партия!" Она действительно оказалась у нас
под рукой. Мы превратили каждый город, каждую область, каждый район
в камеру, где беспринципные и абсолютно аморальные мародеры, оглушив
обывателя большевистской трепатней о свободе, земле и мире,
верховодили в армии, милиции, в чека, в мифических советах,
загнали-таки всех под нары. Сила, ленинская аморальность при решении
неотложных стратегических задач и гениальная демагогия извратили в
гражданах Российской империи понимание того, кто для них враг, а кто
друг. Опомнились они уже под нарами, где не очень-то повертухаешься,
и если захочешь подняться, то хребет зашибешь. Вот как дело
обстояло, товарищи, а не так, как уверяют наши жополизы-историки и
философы. Мне только остается хохотать над тупостью людской, и в уме
создавать труд о некоторых эффектных методах взятия законной власти в
свои руки Что-то я разошелся...
- Понятьев - неудачник, - вовремя ввернул я. - Он ведь и Ленина мечтал скинуть.
- Не рассказывай мне, Рука, ваших чекистских сказочек. Меру знать надо, - проворчал Сталин.
- Попробую убедить вас с помощью кинодокументов-признаний, - без робости сказал я.
Сталин сел в кресло. Он не мог скрыть мальчишеского азарта ожидания острого зрелища. Я включил проектор. В левом верхнем углу настенного кадра мельтешил портрет Маркса, в правом Ленина. Операторски эпизод дела "Красная суббота" был снят великолепно. Князь, согласившись по моей просьбе последний раз в жизни перевоплотиться в больного старого Ильича, играл мастерски и вдохновенно.
Я давал по ходу эпизода пояснения, и Сталин поверил в то, что надломленный тяжким бревном Ленин окончательно слег, а Понятьев в альянсе с Троцким арестовывают генсека, изолируют его, если не ликвидируют с ходу, созывают внеочередной съезд, и без всякого труда вбивают в тупые головы делегатов мысль о виновности Сталина в выходе Ленина на первороссийский субботник.
Когда крупным планом показывалось усталое, потное лицо вождя мирового пролетариата, предлагающего своей пастве образ бесплатного труда, снявшего сразу все противоречия между ним и капиталом еще до создания матбазы коммунизма, Сталин повизгивал и хлопал себя по коленям руками.
- Чаплин! Чаплин! - говорил он, вытирая платком глаза. Плечо... На плече - бревно из железного дерева... Плечо тянет вниз тяжесть бревна... Понатьеа подмигивает Гуревичу и Ахметову. Ильичу тажело, но он позирует для истории. Пот катится по его лицу. Он кепчонкой обтирает взмокший череп... Мелькнула в кадре отвратная для Сталина рожа Троцкого... Еще раз мелькнула... Я дозировал, как режиссер, умело и тактично, а сходства актеров с Бухариным, Каменевым и Зиновьевым добился поразительного.
- Мерзавцы... выродки... предатели... подлецы... похабы... интеллектуальные проститутки... У-у, бляди!
Вмонтированные реплики и пояснительные комментарии типа: "Они не дремали..." "Слетелись на шабаш". "Страна изнемогала от голода и разрухи ". "С особым цинизмом". "Из песни слова не выкинешь". "Он был на пути к грыже", - вызывали в Сталине то смех, то ответные реплики.
- Хорошо играет, - похвалил Сталин князя. - А идея субботников и создание образа коммунистического труда слишком авантюристичны и наглы. Люди и так работают или из-под палки, или под гипнозом .пропаганды и лозунгов соцсоревнования. А что же будет, если мы перестанем делать зарплату даже символической, как колхозный трудодень? .. Глупость! Ах, Понятьев! Ах, блядюга! А ведь без мыла лез все эти годы! Чего ему не хватало? Дача, дворец в Крыму, охотничьи угодья, своры борзых, рысаки, автомобили, бабы, ордена!
Впрочем, последнюю фразу Сталин сказал после просмотра эпизода "Лобное место". Я сделал вид, когда закончилась "Красная суббота", что не решаюсь предложить Сталину просмотреть очередные кинопризнания. Я как бы намекал несколько всем своим нерешительным видом на чудовищность их и натуралистичность.
- Начинай ! - приказал Сталин. - Нервы Сталина в порядке!
- Показательная физическая ликвидация вождя на глазах народа - вот наша конечнаа цель! - сказал с экрана Понятьев, после чего каждый из обвиняемых уточнил подробности сговора, распределения постов и вытеснение из сердец граждан образа Сталина .
- Бешеные собаки! - крикнул Сталин и бросил в экран трубку. Я поднял ее.
Затем пошли вырезанные из хроники кадры первомайской демонстрации. Ликующий народ, держа на руках деток, смотрел в сторону... Лобного места. На нем стоял с топором в руках Понатьев. Он улыбался и кланялся народу... Вот главные пособники "Брута" подтащили к плахе куклу, прекрасно загримироаанную под Сталина. Китель, усы, фуражка, брюки, заправленные в сапоги... Море голов... В лицах ожидание чего-то ужасного и готовность к восторгу... Эти кадры а вырезал из киноочерка о митинге "Руки прочь от Сакко и Ванцетти!"... Море голов, и над ними гремит из граммфонных труб репродукторов блядский голос Юрия Левитан