— Хотите, чтобы я раскрыл ваши побудительные причины, доктор Ричмонд? — наконец произнес он.
— Вы хорошо поработали, лейтенант, не так ли? — пробормотал Джек и резко засмеялся. — Да, я был достаточно глуп, чтобы позволить себе связаться с Лилой. Все кончилось незадолго до того, как она умерла. Не ждите, я не стану вдаваться в подробности. Скорее всего вы знаете большинство из них.
— Я выяснил кое-какие вещи, — кивнул Мастерс. — Смотрите, доктор, может, нам лучше не обсуждать это в присутствии вашей жены…
— Пусть вас не смущает присутствие миссис Ричмонд, Моя жена давно знает все обо мне и Лиле. Я рад, что сам рассказал ей все, а не потому, что она поймала меня. Таким образом, зачем мне было убивать Лилу? С какой стати?
Мастерс повернулся к Вере Ричмонд.
— Это правда, миссис Ричмонд? И пожалуйста, не говорите, что это так, если ваш муж лжет. Ни его, ни вас это до добра не доведет, и если ложь будет повторена официально, для вас это может иметь печальные последствия.
— Джек добровольно рассказал мне, — ровным голосом произнесла Вера. — И я решила — не позволю этому развести нас. По двум причинам, лейтенант. Первая — я люблю его. Вторая — я знаю, он любит меня, несмотря на необычное для него нарушение верности. Мне показалось странным, если наш брак рухнет из-за бродяжки, которая для него не более, чем минутное развлечение.
— Это делает вас довольно примечательной женщиной миссис Ричмонд. Не слишком ли тяжело было жить по соседству с женщиной, с которой, как признался ваш муж, он спал?
Вера побледнела. Но голос ее не дрогнул.
— Да, лейтенант, это было тяжело, особенно потому, что, соблюдая приличия, мы должны были поддерживать соседские отношения с Коннорами. Что бы вы посоветовали сделать? Бежать? Сказать Джеку, что надо переехать? Это только принесло бы Лиле удовлетворение, которого она не заслужила. И кроме прочего, как бы то ни было, я выиграла, она проиграла.
— Очень занятная позиция, — огрызнулся Мастерс, — но звучит немного жестоко, чтобы удовлетворить меня. Я все же предполагаю, что шашни вашего мужа с Лилой Коннор дали ему повод убить ее.
— Но зачем? — спросила Вера, и сейчас это был возглас протеста. — Он расстался с ней — я знала об этом.
— Мог ли какой-нибудь мужчина расстаться с Лилой Коннор, — сказал намеренно жестко Мастерс, — до того, как она готова его отпустить?
Его тон, его выражения, казалось, возвращают Лилу назад, из смерти. Джек Ричмонд махнул рукой.
— Очевидно, вы изучили Лилу в совершенстве.
— Да, доктор. В ночь, когда у вас происходила вечеринка. Ларри Коннор сделал несколько резких настораживающих замечаний о своей жене. Вы думали, я не обращу на них внимания? Я проверил, и все оказалось правдой. У Лилы было три мужа, быстро сменивших друг друга до ее брака с Коннором, и со всеми она сыграла дьявольскую шутку. То же она продолжала делать, будучи женой Коннора. Похоже, ею двигала ненависть к мужчинам. Она, возбуждая, притягивала их, затем отбрасывала, словно ненужную вещь. Единственное, что она не могла принять, — это быть брошенной. Тогда она становилась действительно опасной. Чем она угрожала вам, доктор? Скандалом? Профессиональным крахом? Чего она требовала? Денег? Развода и новой женитьбы?
— У меня не было достаточно денег, чтобы удовлетворить ее, а женился я бы скорее на осьминоге.
— Вы признаете, что она угрожала вам!
— Этого я не признаю. Что же до моей репутации и профессиональной карьеры, сколь они для меня ни важны, я не убил бы вследствие такой угрозы, выраженной или предполагаемой.
— Не убил бы? Или не убил?
— И не убил бы, и не убил. У вас нет доказательств, лейтенант, признайте это. Все основано на том, что я мог бы сделать, а не на том, что сделал. А те два часа или около того в больнице, повторяю: — я был в личной комнате и предлагаю вам доказать обратное.
— Докажу, если смогу, и, думаю, смогу.
— Вы говорите, я арестован?
— Арест? — Мастерс, казалось, рассматривает этот вопрос. — Нет. Пока нет, доктор Ричмонд.
— Я так и думал. — Джек рассмеялся и резко встал. — Вы должны меня извинить.
Не говоря больше ни слова, он повернулся и вошел в дом, с взволнованным видом Вера быстро последовала за ним. Мастерс посидел еще немного, затем хлопнул себя по ляжке и сказал: «Виноват, очень виноват», — но относилось ли это к Ричмонду или к его собственной позиции, осталось неясным. Он вскочил и ушел. Эти внезапные отступления оставили Уолтерсов и Хауэллов неловко брошенными на террасе Ричмондов.
— Я знала, — заявила Мэй. — Я с самого начала знала, что Лила потаскуха.