Шада Д’укал, сидевшая в сторонке от суеты в дальнем углу мостика, мысленно покачала головой. Лавировать по астероидному полю — задача не из легких, но тогорианка и один из стрелков уж слишком разошлись. Либо они оба от природы чересчур легко возбудимы, либо совсем юны и неопытны. Ни то ни другое не вселяло особой уверенности, и впору было задаться вопросом: чем думал капитан, когда взял этих двоих на борт?
Возможно, ему и самому пришел в голову тот же самый вопрос.
— Х’сиши, успокойся, — попросил Каррд, сидевший позади пульта рулевого и второго пилота. — Чал, тебя это тоже касается. Да, это астероидное поле больше остальных из тех, которые вам приходилось пересекать, но это не значит, что надо из кожи вон лезть. Стреляйте только на малой мощности по тем булыжникам, которые представляют непосредственную опасность, и дайте Данкину спокойно провести корабль на ту сторону.
Тогорианка дернула ушами:
[Слушаюсь, вождь.]
— Да, сэр, — эхом отозвался стрелок.
Впрочем, нотация не возымела должного эффекта. От Шады не укрылось, что Х’сиши по-прежнему наводила прицельную рамку на каждый встречный астероид, а Чал палил по ним почем зря, не разбираясь, стоит ли тратить такой мощный заряд или нет.
Однако дело было не только в них. Скорее всего, они просто таким образом реагировали на нервозность своего капитана.
Шада покосилась на Каррда. Надо отдать ему должное: он хорошо скрывал свое состояние, и его выдавали лишь напряженные скулы и стиснутые челюсти. Но воительниц-мистрил учили распознавать мимику и язык тела, и для нее все возрастающее тревожное ожидание на лице контрабандиста было столь же заметно, как навигационный маяк во тьме космоса.
А ведь предстоящая остановка на Пембрике-2 была лишь первой на их извилистом пути.
Даже представить страшно, каким он будет, когда они достигнут системы Экзокрон.
Снаружи ярко полыхнуло — это в очередной раз разлетелся в пыль какой-то особо крупный булыжник.
— Ох, беда, — раздался над правым ухом подавленный, скрежещущий металлом голос.
Повернув голову, Шада пригляделась к пристегнутому в соседнем кресле протокольному дроиду модели С-3РО.
— Что, совсем худо? — спросила она.
— Простите, хозяйка Шада, — ответил тот, умудрившись одновременно подпустить в голос напыщенности и страдания. — Я никогда не любил космические перелеты. А нынешнее путешествие напоминает мне одно очень неприятное происшествие в прошлом.
— Скоро все закончится, — утешила она его. — Постарайся не обращать внимания.
Мистрил, как правило, не прибегали к услугам механических помощников, но у одного из родственников Шады имелся дроид, и воспоминания об этом всегда вызывали теплые чувства.
А с этим протокольным дроидом они были почти товарищами по несчастью. Будучи личным переводчиком Леи Органы-Соло, он оказался внезапно и безоговорочно одолжен Каррду на время его путешествия — без предупреждения, без спроса, без извинений. Во многом это перекликалось с ее собственной долгой и безропотной службой в рядах мистрил.
Все резко и бесповоротно закончилось месяц назад на продуваемой ветрами крыше развлекательного комплекса «Ресинем», когда Шада посмела поставить свою гордость выше приказа Одиннадцати, правителей разоренной планеты Эмберлен.
Интересно, объявили ли мистрил охоту на нее? Бывшая напарница Кароли Д’улин намекала, что без этого не обойдется. Но поскольку Новая Республика, подгоняемая вихрем мелких войн и старых обид, стремительно катится в пропасть, воительницам наверняка не до погонь даже за отъявленными предателями.
С другой стороны, если Кароли выдала причину, по которой Шада взбунтовалась, — рассказала, как презрительно она отзывалась о правителях, забывших о чести и долге, которыми жили и дышали мистрил, — то Одиннадцать могут счесть ее стоящей добычей. Она уже давно заметила, что уязвленная гордость — один из самых мощных движущих мотивов, чтобы выйти на тропу войны.
И один из самых беспощадных — как для жертвы, так и для охотника.
Краем глаза Шада уловила движение: это Каррд повернулся к ней.
— Как путешествие? — спросил капитан.
— Очень увлекательно, — ответила она. — Просто обожаю, когда сложные выкрутасы поручают новобранцам.
У тогорианки чуть встопорщился мех, но она ничего не сказала, даже не оторвала взгляда от экранов.