Эта мысль вовсе не доставляла удовольствия. И единственным утешением служила надежда, что он не наделал ошибок.
Деннис помедлил. Лучше всего было бы еще раз вернуться в комнату, чтобы проверить все самым исчерпывающим образом. Однако он сумел перебороть себя и повернул к лестнице.
Серьезность сделанного была ему понятна. В случае предъявления обвинения они становились соучастниками. И это не самое худшее; о том он вообще и думать не хотел. Они препятствовали деятельности полиции и затормозили ход расследования. К тому же они уничтожили важные улики, которые оставил настоящий убийца.
И тем не менее, другого выбора не оставалось. Конечно, если бы не появился Роули...
Ведь эта история с Роули, который обнаружил их склонившимися над трупом Бена, не могла бы не насторожить полицию. Как, собственно, и то обстоятельство, что Роули так быстро оказался на месте происшествия.
Кто же убил Бена Брюера?
Ах да, опять все та же третья ступенька!
Он засмотрелся назад и едва не ступил на нее; пришлось хвататься за перила, чтобы не рухнуть вниз.
В холле тем временем становилось все светлее. Вот почему он разглядел на дереве, под самой рукой, красноватое пятно.
Деннис нагнулся, пригляделся, и каждый нерв в его теле напрягся.
Это была кровь.
Высохшая кровь.
Пятно находилось примерно на том месте, где кто-то, как он, испугавшийся скрипа ступеньки, схватился за перила.
Не его ли напугал ночной шепот Дафны?
Он, как зачарованный, пристально разглядывал маленькое красноватое пятнышко, будто пиктограмму всех кошмаров прошлой ночи.
И тут ему, наконец, стало ясно то, что до сих пор оставалось только возможностью. Тот, кто оставил этот отпечаток, жил в этом доме...
Деннис с трудом взял себя в руки: ведь, собственно, он всегда знал об этом – или, по крайней мере, догадывался.
Из кухни долетел какой-то шум. Он поднял голову и внимательно прислушался. Возможно, это спозаранок вернулся домой Лейн? Деннис ничего не видел, но вспомнил, что сам он по-прежнему в смокинге... и в таком опасном соседстве.
Итак, он все-таки нашел кровавый отпечаток пальца, наверняка принадлежавший убийце. И что же теперь делать? Ведь оставалась вероятность, что отпечаток на старых перилах оставил Роули или он сам...
Если Роули, вся история упрощалась – по крайней мере для Дафны и для него самого. Но если это был его собственный след, о возможных последствиях Деннис даже боялся подумать. Подобных улик вполне хватило бы присяжным заседателя, чтобы признать его виновным.
Тут из кухни снова донесся шум из – как будто захлопнулась дверь.
Кровавое пятно вполне могло оказаться единственным следом, оставленным действительным убийцей. Его ничего не стоило смыть.
Но решиться на это Деннис не мог.
6
Теперь он отчетливо слышал, как на кухне кто-то ходит. Времени на обдумывание вариантов не оставалось – следовало торопиться.
Он достал было носовой платок, чтобы стереть пятно, когда ему неожиданно пришло в голову, что все-таки следует делать. Естественно, кто-то может заметить, но не сможет сказать, когда и отчего это случилось.
Нож был у него кармане, а древесина под множеством слоев краски оказалась мягкой. Скрип древесины показался Деннису ужасно громким, но зато работа была нетрудной, хотя рука немного дрожала от спешки. Через мгновение он уже держал маленькую щепочку с кровавым отпечатком; похоже, тот остался невредимым. Срез на перилах, конечно, бросался в глаза, но он успокаивал себя тем, что не было возможности узнать, кто его автор. И тем более про отпечаток.
Возвращаясь в свою комнату, он никого не видел и не слышал. Голова кружилась от усталости, но владение крошечной щепочкой наполняло его нараставшим чувством безопасности.
Он уснул, и ему снилось, что отпечаток был сделан Дафной, а Роули про это кому-то рассказал.
Как позднее было установлено в ходе полицейского дознания, около семи часов в дом через гараж прошли мистер Лейн, повариха миссис Лейн, и служанка Мэгги, ее племянница. Они открыли заднюю дверь своим ключом и отправились на кухню.
Завтрак следовало подавать к восьми часам. Свадьба была назначена на полдень, до того времени многое еще предстояло сделать, и при этом успеть накрыть стол к завтраку. Только Дафне, как обычно, завтрак подавали в ее комнату. Сделавшая это Мэгги отдернула шторы, даже не заметив при этом смертельной бледности девушки.
Вниз на завтрак спустились только Гертруда, Амелия и Джонни Хэвиленд.
В половине девятого Лейн и Мэгги прошли в библиотеку, собираясь навести порядок – до сих пор она служила главным местом подготовки к торжеству. На столах валялись документы, письма, списки и запоздалые подарки к свадьбе.
Лейн открыл дверь. Шторы все еще были задернуты. Ледяная мгла еще висела в воздухе. Мэгги отдернула шторы, а Лейн направился к большому столу, на котором искрились и сверкали свадебные подарки. Он сразу заметил, что серебряные подсвечники, такой же поднос и различные мелочи, о которых он потом не мог вспомнить, но по виду весьма ценные, грудой валялись на полу. От окна падал узкий луч света, и только потом он заметил какой-то тюк в проеме двери между библиотекой и гостиной.
Лейн не мог точно сказать, что происходило после этого. Но сам он внезапно оказался на коленях рядом с телом. Это был Бенджамен Брюер, и за его спиной Мэгги зашлась в истерическом крике.
Крик был таким пронзительным, что его услышали в столовой. Он разбудил даже Денниса Хэвиленда, который прямо в купальном халате поспешил спуститься вниз. Наконец из своей комнаты выбрался и Роули, полностью одетый, корректный и удивительно хладнокровный на фоне царившего внизу общего замешательства.
Дафна, которая у себя в комнате пила черный кофе и разочарованно рассматривала себя в зеркале, слышать крик не могла – ее спальня находилась в самом дальнем конце южного крыла.
Для нее вся ночь прошла в бесконечно мучительных треволнениях от вопроса, который она задавала себе снова и снова: когда ее начнут допрашивать?
К этому моменту следовало подготовиться так, чтобы никто ничего подозрительного не заметил. Деннис принял за нее решение, и теперь ей приходилось следовать тем путем, который он указал.
Бена убили. Никакого оружия на месте не оказалось. Кто же его убил?
Она налила себе еще кофе – и облилась.
Как только в дверях появился Джонни Хэвиленд, она сразу поняла, зачем он прибыл. Он молча стоял в дверях и смотрел на нее голубыми глазами, которые никак не казались веселыми. Светлые кудри рассыпались в беспорядке, и, вероятно, он впервые выглядел на свои пятьдесят пять. Он не бросался в глаза, что уже говорило, что что-то не так.
Присев на край постели, Джонни покосился на нее, нервно поигрывая ключом.
– Даф, знаешь, случилась неприятность. Ну... с Беном.
Его рот слегка дрожал под светлыми усами.
– Даф, ты... гм... любила Бена? Дело в том, что... теперь уже вчера... с ним случилась беда. Похоже, в дом забрались воры, Бен, видимо, услыхал шум или что-то подобное. Он спустился вниз, и...
– Бен, – выдавила Дафна.
– Его убили, – закончил Джонни, пристально наблюдая за ней. – Он мертв, Дафна. Полиция уже в пути.
Она не могла поднять глаза – Джонни слишком хорошо их знал и увидел бы в них слишком много. Дафна пристально уставилась на кусочек ткани, и никогда в жизни не забыла про это зрелище. Снегопад снаружи прекратился. А на стуле висело желтое бархатное платье, подол которого так и не просох. Неожиданно она подумала, что платье нужно было давным-давно спрятать.
Джонни откашлялся.
– Сейчас здесь будет полиция. Гертруда полагает, они начнут нас всех допрашивать. Хотя дело довольно ясное. Думаю, все дело в воровстве.
– Разумеется, – беззвучно выдавила Дафна.