Де Камп Лион Спрэг
Рука Зеи
Лайон Спрэг де Камп
Рука Зеи
Издательство "Северо-Запад" продолжает знакомить читателей с творчеством блестящего американского фантаста Л. Спрэга де Кампа. Уже вышли книги этого автора "Дипломированный чародей, или Приключения Гарольда Ши", "Башня Гоблинов" (первая и вторая части тетралогии "Король поневоле").
Роман "Рука Зеи" повествует о приключениях двух приятелей - Дирка Барнвельта и полинезийца Тангалоа на далекой планете Кришна. Там царит глубокое средневековье, а обитатели напоминают и насекомых, и людей одновременно. В лесах и реках обитают жуткие чудовища, по дорогам бродят разбойники, а моря бороздят пиратские шхуны. Роман читается легко благодаря прекрасному авторскому стилю, лихо закрученному сюжету и конечно же неподражаемому юмору.
Всей своей нескладной, как у лося, фигурой Дирк Барнвельт навис над машинкой и напечатал:
"В двадцати пяти градусах к северу от экватора на планете Кришна раскинулось море Ваандао - крупнейший водный массив планеты. На просторах этого моря и притаился Сунгар - родина самых невероятных тайн и легенд.
Здесь, под палящими лучами жаркого полуденного солнца, в крепких объятьях обширного, плавающего на воде континента из переплетенных водорослей - терпалы - тихо догнивают таранные галеры Дюра и пузатые джазмурийские парусники. Даже неистовые штормы кришнянских субтропиков способны разве что слегка подернуть рябью поверхность этого необъятного плавучего болота, которую, однако, время от времени вспучивают и вспенивают резвящиеся под водой морские страшилища планеты, такие, как гвам или гарпунер".
Барнвельт откинулся в кресле и задумался. Вот уже почти два года пишет он о местах, которые исследует Игорь Штайн; а сам-то он хоть когда-нибудь их увидит? Вот если б матери его не было в живых... Куда там! При нынешней гериатрии [Гериатрия - область медицины, связанная с проблемами здоровья пожилых людей.] она еще добрый век протянет. У него еще прапрадедушка жив-здоров в Голландии. "А потом, - подумал он виновато, - нехорошо рассуждать так о матери, чьей бы она там ни была". Он вернулся к машинке:
"Ничто, единожды угодив в эту паутину из водорослей, не в состоянии высвободиться оттуда - за исключением разве что акебатов, которые прилетают на своих перепончатых крыльях с материка поохотиться на мелких обитателей Сунгара. Время здесь не значит ровно ничего; ничего не существует, кроме тишины, дымки, зноя и зловония гниющих водорослей".
По крайней мере, подумалось Барнвельту, все это отвлеченное сочинительство все же получше однажды испробованных попыток вколачивать величие английской литературы в явно не расположенные к тому черепа деревенских недорослей, у которых только две вещи на уме: секс и борьба с тяготами системы обязательного среднего образования.
"В самое сердце этого столь отталкивающего края и планирует проникнуть в ходе своей предстоящей экспедиции на Кришну Игорь Штайн, знаменитейший из ныне здравствующих первопроходцев, чтобы раз и навсегда пролить свет на те зловещие слухи, которые долетают из этой не открытой еще страны".
Будто лось, заслышавший призывный рев соперника в брачный сезон, Барнвельт уставился в пространство, выжидая, пока в голове сформируется следующая фраза. Вот будет номер, если Штайн так и не появится, чтобы организовать эту самую экспедицию! Ему, Дирку Барнвельту, никогда не выпустить задуманный рекламный пузырь, пока пропавший исследователь не обнаружится.
"Хорошо, скажете вы, а почему бы Штайну попросту не попросить капитана космического корабля высадить его на побережье, чтобы потом облететь море на вертолете, жужжа камерами и ощетинившись оружием? Да потому, что Кришна принадлежит к планетам класса "X", и согласно правилам, изданным Межпланетным Советом, пришельцам с других планет строжайше запрещается знакомить с современными техническими устройствами и изобретениями ее хоть и яйцекладущих, но вполне человекообразных обитателей, которые представляются, с одной стороны, слишком отсталыми и воинственными, чтобы им можно было доверить подобные вещи, а с другой - достаточно интеллектуально развитыми, чтобы суметь извлечь из них выгоду.
Так что никаких вертолетов, никакого оружия. Доктору Штайну придется осуществлять свой замысел далеко не самым легким путем. Но каким? Ведь по Сунгару нельзя ни пройти пешком, ни проплыть на лодке..."
Тут Барнвельт дернулся, словно сработавшая мышеловка, поскольку над плечом его склонилась миссис Фишман со словами:
- Дирк, начинается собрание.
- Какое еще собрание?
Миссис Фишман, секретарь "Игорь Штайн Лимитед", закатила глаза, как она всегда поступала, когда Барнвельт демонстрировал свою бестолковость.
- Директоров. Вас ждут.
Он проследовал вслед за ней в кабинет правления, заранее готовясь к каким-нибудь неприятным неожиданностям, словно подсудимый, вызванный для ознакомления с приговором военного суда. Присутствовали трое директоров "Игорь Штайн Лимитед": Стюарт Лайинг, который являлся также вице-президентом и управляющим делами, банкир Олаф Торп и Панагопулос, тоже финансист. Со времени исчезновения Штайна список администрации завершала миссис Фишман, секретарь.
Хоть лично президент фирмы и отсутствовал, с цветной батиграфии на стене на них поглядывал его полный двойник: кирпично-красная, с квадратной челюстью физиономия, изборожденная множеством мелких морщинок, холодно поблескивающие бледно-голубые глаза, короткий ежик тронутых сединой бронзовых волос.
Неофициальную сторону, помимо Барнвельта, представляли коротышка Дионисио Перес, фотограф, смуглый здоровяк Джордж Тангалоа, страновед, и Грант Марлоу, актер, очень похожий на портрет на стене даже без грима, который он обычно накладывал, замещая Штайна во время публичных выступлений.
- Ба, никак литературная тень нашего великого шефа! - ухмыльнулся Тангалоа.
Барнвельт робко улыбнулся и сгорбился на свободном стуле. Хоть он, подобно остальным, тоже являлся держателем акций компании, вклад его был столь ничтожен, что он, карась среди щук, правом голоса тут никаким не пользовался. Однако на сей раз предстояло не обычное собрание директоров или акционеров, а, скорее, нечто вроде встречи обеспокоенных специалистов, объединившихся, дабы представить публичному взору некое синтетическое существо по прозванию "Игорь Штайн", в коем настоящий Штайн являл собой только часть - хотя, пожалуй, и наиболее весомую.