- Странные идеи у тебя бывают, господин Сньол, но будь по-твоему.
В назначенный день Барнвельт вместе с теми, кто пришел его проводить, поднялся на палубу "Джунсара", который избрал в качестве флагмана. (Королева была крайне удивлена и разочарована, ожидая, что он предпочтет ее собственную "Доурию Деджанаю". Однако он настоял на своем, чтобы избежать любых проявлений фракционности. К тому же "Джунсар" был больше.) Провожающие расхаживали по палубе с кружками в руках и болтали, словно это была вечеринка на яхте.
Барнвельту очень хотелось несколько более сердечно попрощаться с Зеей, с которой со времени возвращения в Рулинди едва мог перекинуться парой слов наедине. Однако у обоих никак не получалось отвязаться от вежливых бесед с остальными. В конце концов он взял шейхана за рога, извинился и обратился к Зее:
- Нельзя ли вас на минутку, принцесса?
Он прошел с ней в свою личную каюту, согнувшись в три погибели, чтобы не стукаться головой о балки, и произнес, заключая девушку в объятья:
- До свиданья, дорогая.
Когда он отпустил ее, Зея тихо проговорила:
- Ты просто обязан вернуться, любимый мой! Иначе жизнь всякий вкус для меня потеряет. Наверняка сумеем найти мы решенье некое, дабы желаньям твоим потрафить. Разве не могу я сделать тебя полюбовником своим постоянным, королевой будучи, чтоб царила наша любовь вечно, покуда супруги мои рогоносные приходить да уходить будут?
- Боюсь, что нет. Никому не говори, но на самом-то деле я очень высокоморальная личность.
- Ежели решенье такое тебе не подходит, настолько не мыслю я нас друг без друга, что брошу безоглядно титул свой королевский, чтоб скитаться с тобою по миру иль нырнуть в жуткие глубины космоса, откуда земляне загадочные к нам прибывают. Ибо тайною мечтою моей всегда было подчиняться человеку могучему и отважному - такому, как ты!
- Да ладно тебе, не настолько уж я...
- Никто с тобою сравниться не в силах! Сам Карар, если и взаправду жил он, а не порожденьем был фантазий поэтических, на тебя бы равнялся! Скажи лишь словечко...
- Ну, ну, кончай плакать. Когда мы снова увидимся, мы все уладим.
Слушая ее похвалы, он чувствовал себя довольно неловко, поскольку никак не мог избавиться от чувства вины и убеждения, что большей части всех бед, включая гибель Часка, можно было бы избежать, обращайся он с экипажем "Шамбора" более умело. И хотя он действительно любил ее (пошло оно все к черту!), он по-прежнему считал свой план наилучшим со всех точек зрения. А задумал он, как только Штайн окажется в безопасности и будет отснята вся пленка, тихо исчезнуть с кришнянского горизонта и вернуться на Землю.
Он поцеловал ее с пылом, который сделал бы честь и великому актеру Роберто Канну, вытер ей слезы и вместе с ней вернулся на палубу. Гости понемногу расходились. Те, кто отплывал вместе с ними, вроде принца Ферриана, - отправились на свои корабли, кто, вроде короля Пенжирда из Замбы, оставался - сходили на берег. Под хлопанье флагов, рев оркестров, шипение фейерверка и приветственные клики тысяч квирибцев с причала заскрипели весла, и союзная армада, над которой кружил один из ракетных планеров Ферриана, длинной цепью выползла в изумрудное море.
Над горизонтом вновь поднялись фоссандеранские холмы, на сей раз утыканные обгоревшими пнями и похожие на небритый подбородок под микроскопом. Только далеко слева, на восточной оконечности острова, упорно зеленела, коричневела, розовела и пунцовела кришнянская растительность.
Барнвельт, перегнувшись через поручень мостика "Джунсара", распорядился:
- Джордж, передай по флоту, что мы зайдем в бухту на северном побережье Фоссандерана пополнить запасы воды. Мне не хочется опять оказаться на нуле.
- А если они начнут выступать насчет демонов?
- Дело большое! Напомни, что я уже раз разделался с этими демонами одной левой. Естественно, водоносы пусть возьмут охрану.
Флот растянулся вдоль северного побережья острова, пополняя запасы воды, а сотни гребцов сошли на берег, чтобы урвать несколько часов сна на твердой земле, поскольку от самого Данованга им лишь изредка удавалось вздремнуть, скорчившись на своих жестких скамьях. Хвостатые не показывались, и рассказ о том, что удалось выяснить про них Барнвельту, похоже, окончательно развеял большинство распространенных страхов, связанных с этим местом.
Когда предводители собрались на борту "Джунсара" на совещание, дарийский дашт высказал предположение:
- Очевидно, негодяи сии запросят наши условия?
- Утопить эмиссаров ихних в море! - брякнула королева Альванди.
- Не соотносится сие с практикою наций цивилизованных... - начал было маджбурский адмирал.
- А кого волнует? Кто называет сие ворье самонадеянное цивилизованным?
- Минутку, мадам, - вмешался принц Ферриан. - Соблюденье моральных норм немалую выгоду сулить нам может, тем более что сие нам ничего не стоит. Предлагаю условия им выставить такие, от каких наверняка они откажутся. Пообещаем, скажем, одни лишь жизни им сохранить в случае сдачи.
Так и было решено,
Когда все емкости были заполнены водой, гребцов разбудили, и флот вновь устремился к цели. За идущим впереди "Джунсаром" маячил чудной силуэт весельного авианосца Ферриана под названием "Куманишт". На носу его хлопнула катапульта, запуская в воздух для тренировочного полета ракетный планер, который покружил над флотом и скользнул обратно на взлетно-посадочную палубу, где его подхватила обслуга.
Когда они огибали восточную оконечность Фоссандерана, втягиваясь в судоходный канал пролива Палиндос, Барнвельт схватил Тангалоа за рукав. Несколько хвостатых охотились на мелководье за рыбой, тыкая в воду копьями. Едва заметив "Джунсар", они тут же вскарабкались обратно на берег и скрылись среди деревьев.
- Слушай, - оживился Тангалоа, - а нельзя ли ненадолго остановиться, чтоб я смог их опросить? Я бы взял охрану...
- Нет! Если выиграем войну, может, остановимся на обратном пути... Да?
Появившийся чин доложил, что у капитана такого-то разошлась обшивка и он просит разрешения вернуться на базу.