- Подай мне весло! - негромко попросил он и, когда Зея выполнила эту просьбу, опробовал: лыжная палка вышла хоть куда.
Судя по звукам, поисковая партия уже двигалась по мосткам прямиком к блокшиву. У противоположного борта уже загремели шаги, и Барнвельт уловил обрывки разговоров: "...одним богам известно, мы ведь все уже обыскали...", "...ежели тут их нету, должно быть, утопли они...", "обойди-ка кругом палубу, не то..."
Зея достигла уровня воды, сделала один неверный шаг, воткнула обструганный нос лыжи в терпалу и чуть было не рухнула.
- Осторожней! - неистово прошипел Барнвельт. - Вот тут терпала вроде как поплотней. Держи весло. А теперь живей вперед.
Со свистом разрезая воду лыжами, они двинулись к северу. Барнвельт бросил короткий взгляд назад, на блокшив. Хотя ближний к ним борт скрывался в тени, на палубе что-то неясно мелькнуло. Послышался скрип открываемой двери и крик: "Они вломились сюда! Бегом за лампой!"
Пару минут Барнвельт надеялся, что сунгарцы слишком увлекутся обыском блокшива и не заметят беглецов прямо у себя перед носом: не додумаются посмотреть на водоросли за бортом, не рассчитывая увидеть людей, бредущих по воде, аки посуху. Куда там.
- А что тут веревка делает? - послышался чей-то голос. - Ох-ха, вот куда они девались!
- Куда?
- Вон туда, в терпалу!
- Да это же невозможно!
- И все ж таки они...
- Колдовство!
- Самострел! Самострел сюда! У кого там самострел?
- Ни у кого, зер, ибо приказали вы...
- Мало ли что я приказал, болван! Живо беги и принеси...
- Сумеешь ли ты добросить...
- Скорей! - торопил Барнвельт, удлиняя шаг.
Голоса у него за спиной слились в беспорядочный гомон.
- Осторожно, тут промоина, - предостерег он Зею. Расстояние росло угнетающе медленно. Сзади щелкнула спущенная тетива, и рядом с ними что-то резко и коротко свистнуло.
- Они в нас стреляют! - плачущим голосом простонала Зея.
- Все нормально. На таком расстоянии в темноте им в нас в жизни не попасть.
Сам Барнвельт столь твердой уверенности далеко не испытывал. Сомнения его еще больше увеличились, когда в следующий раз свистнуло так близко, что он мог поклясться, будто ощутил толчок воздуха. Что же делать, если в кого-нибудь из них все-таки попадут?
Фить! Фить! Эх, в кольчуге было бы явно уютней, даже несмотря на вес.
Мало-помалу расстояние увеличилось, и невидимые снаряды перестали посвистывать прямо над ухом.
- Теперь мы в безопасности, - объявил он. - Приостановись-ка и лови веревку. Обвяжись вокруг пояса. Это на случай, если кто-то из нас провалится в промоину - другой сможет его вытащить. Слава великому богу Бакху, что ты не заморыш какой-нибудь! А теперь пошли, и помни - не останавливаться.
Они заплюхали по воде к носу стоящей торчмя заброшенной посудины.
Зея заметила:
- До чего ж непривычно узреть все три луны полными одновременно! Старый Квансель уверяет, будто явленье сие сулит некий великий подъем в жизни светской нашего государства, хотя мать моя к нему не прислушивается, настаивая на том, что все в руках у Варзаи, а все рассужденья астрологические старика - не более чем суеверья нечестивые.
- "...И рифмы лирики унылой пророчат то, что не понять умом". Что ж он тогда до сих пор сидит на зарплате, если ее не устраивают плоды его труда?
- О, достался в наследство он нам еще от властительной бабки моей, и мать моя, коя суровой и черствой представляется тем, кто не знает ее поближе, не в состоянии все же выбросить на улицу верного слугу, что прослужил столь долгий срок. А помимо того, будь ученье его звездное истиной или же заблужденьем, человек он весьма просвещенный и... бульп!
Веревка неожиданно резко натянулась, и Барнвельт едва удержался на ногах. Зея все-таки свалилась в промоину. Все бы болтать этим бабам! Не без облегченья Барнвельт увидел, что голова ее сразу показалась над водой со свисавшей поверх одного глаза прядкой терпалы.
- Ну что ж, вылезай теперь, госпожа Зея! - ядовито молвил он, переминаясь на лыжах, чтоб не давать веревке ослабнуть. - Давай-давай, на животе, вот так!
Беспомощно путаясь в своих лыжах, она все-таки выкарабкалась на плотный слой водорослей.
- Разворачивай лыжи. Да не обе сразу, по очереди! - командовал он. Подбирай весло и вставай. В следующий раз смотри под ноги!
- Господин Сньол! - послышался обиженный голос. - Хоть и спас ты меня от опасностей ужасающих, разрешенья не давалось тебе обращаться ко мне, будто к простой кухарке!
- Еще почище стану обращаться, если не будешь слушаться! Пошли!
Она погрузилась в молчание. Барнвельт несколько устыдился своей вспышки, хотя и не настолько, чтоб приносить извинения. "В конце концов, твердил он себе, - этих привыкших командовать квирибских дамочек надо сразу обламывать, иначе потом они просто на голову сядут".
С некоторым злорадством он подумал о том, что наверняка впервые за всю жизнь Зеи простой мужчина разговаривал с ней так грубо. Она, наверное, просто от такого обалдела. Размышляя о происхождении этого самого злорадства, он вдруг осознал, что и сам никогда так с женщинами не разговаривал. Должно быть, дело было в неком подсознательном удовлетворении его мужского начала, наконец-то сумевшего противопоставить себя женскому полу. Однако он дал себе обещание впредь вести себя посдержанней и не превращать Зею в мишень для своей нарождающейся агрессивности, поскольку бедняжка никак не была причастна к некоторым особенностям его воспитания.
Он бросил взгляд на девушку, которая старательно шлепала вслед за ним. В своей насквозь промокшей полупрозрачной тунике в свете трех лун выглядела она так, будто одежды на ней вообще не было. В голове у него замелькали метафорические образы богинь, поднявшихся из морских глубин...
С восточной стороны, метрах в ста от них, поверхность водорослей неожиданно вздыбилась. Что-то темное и лоснящееся - голова, плавник? - на миг показалось в лунном свете и тут же с громким плеском исчезло.
- По-моему, - нарушил он молчание, - нам обоим лучше все-таки не падать в промоины... Интересно, выкрутился ли Заккомир? Мне этот малый по душе, и я никак не возьму в толк, чего он так старается, чтоб его поскорей прикончили.
- А ты сам разве нет?
Барнвельт помедлил, прежде чем ответить:
- В определенном смысле... Только вот... А между вами существует... гм... определенное взаимопонимание?
(Он уже задавал подобный вопрос Заккомиру, но желательно было бы получить дополнительное подтверждение.)
- Нисколечко, - отозвалась она. - Будучи верным подданным и лицом, приближенным к трону, должен быть только счастлив он жизнь положить во благо короны.
Ну что ж, подумал Барнвельт, в монархических государствах такие взгляды, наверное, и впрямь должны считаться нормой, хотя ему, уроженцу планеты, где стандартной формой государственного устройства давно является демократическая республика, и представить такое трудно.
Через некоторое время они дотащились до торчащего из воды носа полузатопленной посудины и, хватаясь за поручень фальшборта, влезли по вздыбленной палубе к открытому люку, где уселись передохнуть.
Барнвельт посмотрел на север, но по-прежнему не сумел с полной уверенностью определить, где находится парус вожделенного плота. Однако общее направление было известно, и Барнвельт рассчитывал достаточно точно выйти на него, почаще оглядываясь назад. Поселение сунгарцев сливалось отсюда в темную неровную линию над южной стороной горизонта, но он засек в качестве ориентира плавучий склад, который вырисовывался еще достаточно отчетливо.
- Как ноги? - поинтересовался он.
- Хоть тут и не паркет в зале танцевальной, пока что терпимо.
- Ладно, тогда пошли.
Они вновь устремились сквозь водоросли. Гроздь лун повисла уже совсем низко, и Барнвельту показалось, что он видит на востоке какое-то неясное свечение, широким клином выбивавшееся из-за горизонта. Через некоторое время оно угасло - должно быть, это и был тот самый излюбленный поэтами "призрак утра неверный". Он продолжал то и дело оглядываться на полузатопленный корпус и далекий блокшив.