Строй все приближался и приближался. Ему очень не хотелось ранить смазливую девчонку, оказавшуюся прямо перед ним...
Тресь! Смазливая воительница неожиданно куда-то исчезла. Острие одной пики Барнвельт отбил левой рукой, другое скользнуло вдоль доспехов. Айя его было споткнулся, но тут же снова рванул вперед, бешено натягивая поводья, вплетенные ему в усы. Мгновенье окружающий мир представлял собой невиданную мешанину из амазонок и экс-пиратов. Середина строя амазонок пропала, когда по нему прокатились айи, остальные девицы побросали свои копья и щиты и ударились в бегство.
Мимо проскакал айя без всадника. Спешенный всадник неистово молотил амазонку обломком пики, а на его скакуна уже взбирался кто-то другой. На земле валялась пара убитых айев, несколько амазонок тоже лежали неподвижно.
Подняв забрало, Барнвельт приказал Гизилу трубить отбой, позаботиться о раненых и оцепить площадь вместе с храмом. После этого он завел свой отряд прямиком в главный вход.
Собравшиеся в храме так и застыли на своих местах, когда звери со всадниками в стальных панцирях процокали через центральный зал к тому месту, где тесной кучкой стояли королева Альванди, Зея, Заккомир и несколько жриц Варзаи.
- Спасены! - вскричал Заккомир. Альванди наконец тоже обрела дар речи:
- Не удастся тебе фиглярское предприятье твое, землянин поганый! Люди мои в клочки тебя разорвут!
- Да ну? Пойдите взгляните, чем заняты ваши люди, мадам.
Он ухмыльнулся ей с высоты седла, развернул айю и сквозь толпу ворвавшихся за ним последователей сопроводил группку к выходу.
- Видали?
Его воины уже выстроились в каре перед порталом, а за ними вся площадь была плотно заполнена квирибцами мужского пола. Перед ними горячо разглагольствовал Гизил, и, судя по тому, как они орали и размахивали своими импровизированными дубинами, речь эта пришлась им весьма по душе.
- Что сим сказать ты хочешь? - проговорила Альванди. - Угрозами не запугать меня, ибо воззренья мои на устройство общественное дороже мне жизни самой!
- Восхищен вашим присутствием духа, мадам, - заметил Барнвельт, - но насчет общественного устройства я бы на вашем месте не выступал. Начать хотя бы с того, что у вас самой права на власть довольно сомнительные, поскольку за всю жизнь вы не снесли ни одного жизнеспособного яйца. За это, если я не ошибаюсь, у вас полагается казнь. - (Королева съежилась.) - Чтобы прикрыть это, вы купили похищенную девочку-землянку, младенца, и выдали ее за собственную дочь. Покажешь, Зея? Вот так!
Он протянул руку ко лбу и сорвал накладные антенны. Зея сделала то же самое.
- А сейчас, - продолжал он, - я не хочу убивать вас только потому, что вас и так ждет плаха согласно вашему же собственному идиотскому закону. Поскольку существующий режим держался только на обмане людей, пришла пора изменить старые порядки, которым придется уступить место новым. Я помогу написать конституцию...
- С собою в качестве правителя? - ядовито поинтересовалась Альванди.
- Ни в коем случае. Мне эта должность нужна, как дырка в голове. Я ограничусь ролью советника - к примеру, посоветую изгнать вас. А потом возьму Зею, пару-тройку кораблей, кое-кого из добровольцев и отправлюсь на Сунгар.
- Но он мой, согласно договору с адмиралами...
- Был ваш, вы хотели сказать. Это государственное имущество, и мои последователи, которые одновременно и квирибцы, и сунгарцы, вольные распоряжаться его судьбой, отдали его мне.
Королева повернулась к Зее.
- Ужель, дочка, по своей воле уступишь ты домогательствам нечестивым самохвала сего распутного?
- А почему бы и нет? Не дочь я вам, но существо расы иной, кое, будто марионетку, использовали вы для поддержанья власти собственной. Настолько во лжи вы своей погрязли, что даже к альянсу кровосмесительному понудить меня не погнушались! Предпочитаю супруга я своей породы!
- Заккомир? - обернулась Альванди.
- Я тоже.
- Все супротив меня! - проскрежетала королева, совсем падая духом. Она повернулась к Барнвельту с последним проблеском вызова: - А что с воительницами моими ты сделал, коих похитил столь дерзко? Обесчестил да рыбам скормил?
- Ну зачем же, королева! Все они повыходили замуж за моих бывших пиратов.
Сделав то, что следовало сделать для сохранения порядка в Рулинди - в частности, подвергнув примерному наказанию пару обывателей мужского пола, пытавшихся отпраздновать наступление свободы грабежом магазинов, Барнвельт навестил Зею в ее покоях. Обретя способность говорить, она произнесла:
- Властитель мой и возлюбленный, ежели и впрямь ты меня любишь, то почему же, ведая о происхождении моем земном, держался ты в стороне, покуда не дошло до тебя посланье Заккомира? Еще мгновение, и навеки были бы скованы мы с ним узами брачными!
- А откуда я мог это ведать? Надеюсь, ты не считаешь, что я способен дергать каждого встречного за антенны, чтобы проверить, хорошо ли они держатся?
- Но я-то догадалась, кто ты такой!
- Как? У меня кончик уха отклеился, или еще что-нибудь?
- Нет, но когда сушили мы платье свое на плоту в Сунгаре, и когда потом еще от сажи отмывались после пожара, узрела я, что имеешь ты пупок!
Барнвельт хлопнул себя по лбу.
- Ну, конечно! Стоило тебе об этом сказать, до меня дошло, что яйцекладущим существам он совсем ни к чему!
- Так вот, зная, что и ты видел его у меня, решила я, будто тебе все известно, и никак объясненья сыскать не могла робости твоей уклончивой! Может, мыслилось мне, воспитывался в Ньямадзю он с младенчества, как я в Квирибе воспитывалась, и больше кришнянином мнит себя, нежели землянином? Может, лишь колесико он в неком заговоре коварном? Иль, может, просто уродиною меня считает...
- Уродиной?! Ну знаешь ли, дорогая...
- Во всяком случае, ясней было пиков дарийских, что, тогда как знали мы с тобою истинную расу друг друга, желал ты, тем не менее, чтоб продолжали оба мы кришнянами себя выставлять. И хоть снедало меня любопытство великое, отважилась я не более чем на намек крохотный. Помнишь слова мои, что одной мы с тобою породы?
- Действительно, что-то такое припоминаю, но тогда я просто не въехал. У меня тогда голова была занята... гм... несколько другими вещами.
Он пожирал ее взглядом, пока она не залилась краской.
- И далее, когда намек сей до цели не долетел, будто акебат под стрелою охотника меткого, согласна была я на то, что считала желаньем твоим. Ибо любила и люблю я тебя настолько, что - несмотря на решимость хранить честь мою девичью, как принцессе приличествует - понуди ты меня отдать наипоследнейшую драгоценность мою, не ведала бы я, как тебе отказать.
Барнвельт с несчастным видом вздохнул:
- Теперь я все понял. Считай меня последним идиотом - хотя, пожалуй, во время подобного перехода такая ошибка была только кстати. Но как же ты прятала свой пупок, когда шла купаться или изображала скульптуру в парке?
- Прикрывала я его заплатою накладною, но перед фестивалем отлепила ее, не видя нужды в ней под мантией официальной.
- Ясно. Раз уж пошли признания в жульничестве, то это был никакой не екий на дороге в Шаф, когда ты вздумала от меня уйти. Это я сам рычал.
- Надо же, будто я не знала! - лукаво отозвалась она. Через некоторое время Барнвельт проговорил:
- А теперь нам нужно решить, каким именно образом мы поженимся - мы ведь поженимся, верно?
- Давно уж я гадаю, когда ж, наконец, до сего ты додумаешься, произнесла она многозначительно. - Ну что ж, зер, коли хватило ума у тебя, по крайней мере, спросить меня, ответ мой - да и еще раз да. Но за чем же заминка?
- Мы земляне, а я где-то читал, что только земляне могут законно сочетать браком других землян. Единственный, кто может нас окрутить на Кришне с полным юридическим эффектом согласно земным законам, - это комиссар Кеннеди и судья Кешавачандра в Новуресифи. А нам совсем ни к чему делать такой здоровенный крюк, раз мы собираемся в Сунгар.
- А как насчет Кванселя-астролога иль кого-то из жриц?
- Не пойдет. Твой брак с Заккомиром, кстати, тоже не был бы законным. Дай подумать... На Земле есть какое-то правило насчет того, что мужчина и женщина могут законно считать себя мужем и женой, если встанут перед свидетелями и это скажут. Это называется гражданский брак. Такая система есть даже у квакеров [Квакеры - христианская протестантская секта, отличающаяся строгостью в вопросах морали.], а это весьма почтенная публика. Наверное, в качестве свидетелей вполне сгодятся наши квирибские друзья. Подожди здесь.