– Папа, что случилось? Почему мы остановились?
– Что ты сказал пару минут назад?
– Кто? Я? Ммм…звездочки. Вон, на небе. Посмотри, за деревом. Вон та большая – это ты. А вон такая малюсенькая – это я, – улыбнулся. – Видишь?
Я повернул голову в ту сторону, куда указывала рука моего сыночка. Ах, этот городской свет фонарей. Ничего не вижу. Небо вроде черное, но с каким-то отблеском.
– Ничего не вижу, сынок. Где?
– Ну, вот же! Смотри, куда я показываю! Вон! Вон! Туда. Ну, вон же, папа!
Я наклонился прямо к его руке и тут увидел прямо над домами в темноте черного неба две звезды. Одна довольно большая. Ее было хорошо видно. Вторая еле заметная.
– Ну, что, папочка, увидел звездочки? – спросил сын, расплываясь в улыбке. – Я всегда вот на них смотрю, когда мы домой идем. Они такие ми-илые!
Мы остановились посреди тротуара, стояли, молчали и смотрели, как зачарованные, в небо. Мимо нас куда-то бежали прохожие, что-то кричали, говорили о чем-то, но для нас двоих время в этот момент остановилось. Мы смотрели в вечность.
Я крепче сжал в своей руке маленькую ручонку сына, как будто говоря ему: «Спасибо, сынок! Спасибо, что ты есть! Спасибо, что в этой вечной суете, в этой непрекращающейся гонке большого города, ты, дитя, еще можешь видеть красоту и прелесть природы, можешь радоваться простым вещам и учишь этому нас – своих родителей!»
Как просто в повседневной суете мы забыли о вечном. О вечных ценностях и красоте мира. Все спешим куда-то, все суетимся, все гоним и перегоняем. Каждый день пытаемся доказать что-то себе и еще кому-то, стараемся выглядеть круче и быть теми, кем на самом деле не являемся. Хотим произвести впечатление на окружающих и все бежим, бежим и бежим. А останови любого, спроси: «Куда бежишь?», вряд ли у него найдется вразумительный ответ.
На глаза мои накатились слезы. Слезы умиления, радости и прозрения. Я забыл про мороз, про людей, про то, где я и что я здесь делаю. Ничто не могло нас потревожить или огорчить в этот момент. Казалось, в этом мире остались только я и мой сын, и еще эти две маленькие далекие звездочки, словно безмолвное напоминание о вечных ценностях жизни, о самой жизни, о ее красоте и бесконечности.
СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА
Почему мы кричим на детей? Любим, а кричим. Кричим оттого, что любим? Или нас самих что-то тяготит?
Сегодня снова сорвался на ребенке. Проорался как следует. Кричал долго, видно за всех, на кого не успел или не смог накричать сегодня. Выместил на ребенке всю злобу, накопившуюся за день.
Когда наконец пришел в себя, посмотрел на него. Стало стыдно! Ужасно стыдно. Передо мной мое дитя, кровиночка родненькая, единственный, чудесный мой, он стоит и втягивает голову в свои маленькие плечи, пытаясь спрятаться от моих несправедливых слов, защититься. Глаза его полны испуга. Кажется, он не понимает, кто я. Это ведь его любимый папочка, а он – его любимый сладкий зайчик.
А почему мы кричим? Какой-то очередной пустяк, мелкая оплошность или детская неспешность выводят нас? Срываемся потому, что ребенок просто ребенок. Он никуда не торопится: ему некуда еще торопиться, поэтому и делает все медленно, неторопливо. Он активен, поэтому «скачет», где надо и не надо (но чаще второе, конечно). Он не боится ошибиться, поэтому и не боится пробовать. Он пробует, ошибается, делает выводы и снова пробует. Это его природа.
Иногда думаю: может быть, этот ребенок, живущий в глубине души каждого из нас, так проявляет себя. Быть может, мы, взрослые, на подсознательном уровне, сами того не осознавая до конца, злимся на детей за их непосредственность, неторопливость, пытливый ум, который всему радуется и улыбается, который любит жить и любит саму жизнь?
Мы злимся, потому что сами лишили себя всего этого во имя каких-то других далеких и чужих идеалов и целей. Мы сами лишили себя радости познания, радости новых впечатлений и испытаний, мы запретили себе ошибаться и выглядеть глупо, не по-взрослому, мы добровольно носим хмурые лица-маски и называем это серьезностью, мы давно уже не ждем от людей добра и искренних улыбок. А ведь, на самом деле, потребность в простых радостях: в человеческой доброте и искренности, открытости и улыбках окружающих нас людей – никуда не делаcь. Мы ждем, мы хотим именно этого.
Ребенок внутри каждого из нас жив и иногда он робко просит, чтобы мы вновь побыли детьми. Но нам некогда заниматься такими глупостями, мы вышли из этого возраста, чтобы просто играть или открыто удовлетворять свое любопытство. Мы вышли из возраста, когда легко и от души улыбаются встречным людям! Мы идем по дороге, которую считаем правильной, только потому, что по ней прошло и продолжает идти большинство людей, а большинство, на наш взгляд, не может ошибаться. Конечно, путь большинства для кого-то и есть действительно верный, но лишь для части людей!
И вот мы каждый день просыпаемся для того, чтобы завладеть все большим количеством материальных объектов. Сначала машина и квартира, потом коттедж, вилла, у кого-то не одна, у кого-то сразу по три-четыре; дальше больше – вертолеты, самолеты, яхты, острова, и все больше, все длиннее – и так до бесконечности.
И в этой гонке мы копим обиды и злость, часто чувствуем себя не в своей тарелке, и система постоянно говорит нам о том, что мы несовершенны, неприспособленны, а мы ругаемся и обижаемся на себя и на весь мир, на работу, на сослуживцев, на соседей и на домочадцев.
Все копим и копим негатив. А потом? Потом мы видим своих маленьких, беззащитных ангелочков, которые еще живые, в отличие от нас. Наши ангелочки! Они еще хотят пошалить, никуда не спешат, хотят знать все! Они хотят жить! Жить по-настоящему! И они живут! А мы все больше загоняем их с каждый днем в свой «правильный» взрослый мир!
Я отдышался после крика. Побагровел от стыда и чувства вины за свою взрослую незрелость, за свою невыдержанность. Поднял ребенка на руки:
– Прости, меня, мое золотце. Прости… – больше я ничего не мог сказать.
– Все в порядке, папочка, я люблю тебя. Это в тебя сейчас вселилась злая Снежная Королева из мультика, правда? Ведь ты же не можешь на самом деле на меня так кричать? – и он посмотрел мне в глаза своим невинным детским взглядом.
– Да, малыш, это была она, и за нее я тоже хочу извиниться.
На глазах моих выступили слезы. Спасибо вам, наши маленькие учителя и психологи, спасибо, что учите нас жить, и каждый день своей неспешностью, любознательностью и искренней добротой возвращаете нас к настоящей жизни.
ПОМОЙ МНЕ БОТИНКИ!
–Дорогая, ты помыла мне ботинки?
– Что? Ботинки помыла? Я тебе что, служанка, что ли?
– Ну, как, – смутился Павел. – Ты жена же.
– Вот-вот, правильно, еще не забыл, что я жена, а не служанка. Сам мой свои ботинки.
– Ну, это… Ладно. Но у нас мама всегда мыла.
– Мама мыла, говоришь? Так надо было ее с собой взять, пусть нами живет.
– Ладно, хватит, не заводись. Сейчас сам помою. От тебя не дождешься.
– Вот-вот. И нечего ждать. Смотри, какой интересный, ботинки ему помой. Может, мне еще тебе носки постирать?
Павел быстро помыл ботинки, и вышел из дома не прощаясь. Он был обижен и разозлен словами своей новоиспеченной супруги. Вот она, настоящая семейная жизнь, думал он по пути на работу. Предупреждали меня, что все будет по-другому, не так, как когда просто встречались. Вот уже первые стычки, скандалы. И всего-то попросил ботинки помыть – велика проблема, так ведь нет, завелась с полоборота. Все настроение испортила с утра пораньше. Вот наша мама никогда нам не позволяла самим мыть обувь. Всегда сама мыла и папины, и наши с Димкой. Странная у меня Алиска, сама себе на уме.