Потому как просто назвать всех свидетелей заговорщиками — не вариант.
Собственно, поехали. Первый свидетель — первое предательство. И с этим предательством всё было понятно.
Свидетель обвинения. Аластор Грюм.
— В судебный зал вызывается свидетель обвинения. Аластор «Грозный Глаз» Грюм, почётный аврор и глава Аврората магической Британии, заместитель главы Ордена Феникса и командир Британских магических сил на западном фронте.
Дамблдор сразу же выпустил в бой тяжёлую артиллерию.
Почётный аврор. Глава Аврората магической Британии. Командир Британских магических сил.
И так было понятно, почему Грюм его предал. Он всю жизнь скучал по войне, а тут ему со всех сторон понакидали «Работ мечты» на любой вкус. Разумеется, что с такими возможностями самореализоваться Грозный Глаз быстро выбросил Поттера, как надоевшую игрушку.
Понять это было можно. Но не простить.
Вошедший в зал Аластор Грюм больше напоминал робота, нежели человека. А ещё больше киборга-убийцу. Всё тело было заменено протезами всех форм и размеров: ноги, руки, тело. Смесь магии и каких-то не особо продвинутых технологий. Из «своего» у Грюма оставалась лишь голова, и то не полностью: механические глаза вместо настоящих, складные уши, лишь половина носа, вместо целого и на большой части головы не было волос… Это, кстати, кажется, осталось уже после сражения с ним.
Впрочем, и не только это, тут, скорее всего, много осталось после сражения с ним.
— Вы Аластор Грозный Глаз Грюм, глава отдела Аврората магической Британии? — к допросу Грюма первым приступил один из помощников Фаджа. Надо было соблюсти какие-то юридические требования.
— Был, когда я в последний раз проверял. Но я в последнее время на фронте, аврорами в Британии тут Кристенсен заправляет.
— Кем для вас является подсудимый? Речь про главного обвиняемого, Гарри Джеймса Поттера.
— Он мой ученик.
И так далее и тому подобное, после того как Грюм поклялся не врать первым его допрашивать вызвался Джералд Флеминг, и несмотря на то что по закону первым свидетеля должен допрашивать тот, кто этого свидетеля и позвал (по крайней мере так сказал адвокат в своём обращении к суду), Дамблдор уступил право первого допроса Джералду.
— Вы сказали, что Гарри Поттер является вашим учеником, разъясните суду, чему вы учили своего ученика? — свой первый вопрос Флеминг задал довольно формальным тоном, раньше он говорил чуть более вальяжно.
— Магии, бдительности, сражению с Тёмным Лордом, — очень коротко и без каких-либо подробностей ответил Грюм.
Грюм же не станет саботировать допрос со стороны противника также как это делал Гарри?
Флеминга, между прочим, такой короткий ответ не смутил.
— Вы когда-нибудь учили своего ученика запрещённым Министерством Магии заклинаниям?
— Если речь идёт про Гарри Поттера, то не учил. Если речь про любых других учеников, то тоже не учил. За исключением, моей преподавательской деятельности в Хогвартсе. Я если что следил за процессом. Там у меня была задача познакомить студентов с непростительными заклятиями, так что всё законно. И у меня было разрешение Дамблдора и Министерства Магии.
— Как вы охарактеризуете моего подзащитного?
— Поттера? Называйте его всё-таки Поттером, хорошо? Он умный и талантливый, это у него не отнять, быстро учится, но при этом подловатый и, как оказалось, ещё жаждущий власти и легко манипулируемый.
— Поясните последнюю характеристику.
— Он общался с детским образом Волдеморта, а тот ему понаобещал всякого, а Гарри перенял от него стремление идти к своей цели любыми доступными путями. Я очень долго не обращал на это внимание, поскольку был очарован его умом, но характер и действия Поттера ухудшались с каждым днём и не замечать это стало проблематично.
Ну да, конечно. Просто за Дамблдором повторил, не может же он реально в это верить? До отъезда на войну у Грюма к нему не было вообще никаких претензий. А они во время активных боевых действий особо и не общались. Откуда тогда это ухудшение «с каждым днём».
— Это вы были инициатором миссии по задержанию Поттера?
— Нет. Тревогу забил мой друг — Альбус Дамблдор. Действия Поттера становилось всё сложнее и сложнее игнорировать, поэтому я рассказал ему одну тревожную деталь про Поттера, и тот осознал, что Гарри убивает маглов и использовал на нём Обливиэйт. Я лишь воспользовался своей должностью и выполнил свою прямую обязанность — хватать преступников. Я подключил к миссии авроров, равно как и поработал над тактикой.
Сука.
— Что за деталь, которую вы рассказали Дамблдору?
— Про то что Гарри общался с детским образом Волдеморта.
— Откуда вы узнали, что Поттер общался с детским образом Того-Кого-Нельзя-Называть. И поясните суду термин «детский образ Того-Кого-Нельзя-Называть».
— Гарри где-то нашёл тёмный артефакт, в котором было заключено воспоминание Волдеморта. Оно могло говорить и думать, насколько я понял. Этот артефакт вступил в контакт с Поттером и окончательно испортил паренька.
— Откуда вы узнали про то, что Поттера общался с Тем-Кого-Нельзя-Называть?
— Он сам мне сказал.
— Вы когда-либо его видели?
— Поттера? Да. Артефакт? Не видел. Гарри сказал, что он его уничтожил. Поскольку это было с самого начала его признание, сомневаться было глупо, равно как и проверять правдивость его слов. Раскаяние всегда подразумевает наличие греха.
— То есть вы не можете с точной достоверности сказать, что этот артефакт вообще существовал, а не был выдумкой Поттера, навязанной ему Альбусом Дамблдором?
Грюм то ли усмехнулся то ли скривился. С таким лицом отличить эти два действия было довольно сложно.
— Следующий вопрос, ладно?
— Хорошо. По поводу операции по захвату Поттера. Я правильно понял, что Поттер не пытался вступать в бой ни с кем из авроров, а пытался лишь сбежать от вторгающихся к нему агрессивно настроенных людей.
— Я понимаю, что вы пытаетесь оправдать своего подзащитного, но всё-таки аккуратнее с оценочными характеристиками. Это не агрессивное настроенные люди, а авроры на задании. И да, Поттер действительно пытался сбежать, но по дороге он рубил всех, кто вставал у него на пути. У нас были потери.
— И тем не менее Гарри Поттер пытался избежать боя, верно?
— Ну если вы так сильно хотите это так подать, то ладно. Да, Гарри не стал оборонять коттедж, а со всех ног рванул к границе аппарационного барьера. Пытался сбежать.
— И вы побежали за ним?
— Верно.
— Почему?
— Он преступник…
Флеминг открыл рот, чтобы это перебить Грюма(опротестовать?), но быстро передумал.
— …а я аврор. Должен ловить преступников. Если преступник бежит, я должен его догнать и схватить.
— Напоминаю, мой подзащитный не является преступником, пока не доказана его вина. Но хорошо, таким образом вскоре вы догнали его и вступили с ним в магическую дуэль, из которой вышли победителем. Скажите, во время сражения Гарри Поттер использовал непростительные заклятия?
— Только третье, убивающее. Сработало, надо же, — Грюм криво ухмыльнулся. В этот раз это была явно усмешка. Гарри внимательно следил за лицом и смог заметить разницу.
— А вы запрещённых заклинаний не использовали?
— Нет, всё по закону, преступников надо хватать живьём. У меня есть права на применение третьего непростительного, но тогда я им пользоваться не хотел.
— Вы сказали, что пытались взять моего подзащитного живьём, но ведь это вы призвали осколочную гранату, которая нанесла ему тяжёлые раны, который едва не стали причиной его смерти?
— Я… не мог победить Поттера иначе, — очень неохотно ответил Грюм. — Я получил серьёзную рану в самом начале сражения и у меня было очень сильно ограничено время на этот бой. Поэтому если бы я использовал лишь ненасильственные методы, то лишился бы своей жизни, а она и так была под угрозой. Так что моё использование осколочной гранаты попадает под действие самообороны. К тому же я аврор на задании. У меня есть права. А Поттер сам кидался тёмными проклятиями налево и направо, чего там только не было, Авада ещё не самое страшное. Пару пожизненных сроков в Азкабане он себе этим боем точно заслужил.