Ухватившись за спинку дивана, Сет на ощупь сел, почти упал, даже не ощущая продавленного сиденья. Перед глазами постепенно прояснилось, звон в ушах исчез, вернулась чувствительность, и Сет ощутил под пальцами пыльную шероховатую обивку.
Сехмет сидела напротив. Она молча придвинула к нему стакан с водой, а после второй, с чем-то дымчато-жемчужным.
– Что это? – спросил Сет и покорно выпил.
– Моя версия зелья. Боги-лекари сделали, что смогли, в кратчайший срок, но оптимизаторы они так себе. Их зелье сложное и трудоёмкое. Я обойдусь водой из Стикса и парой ингредиентов из Дуата. Научу оставшихся лекарей.
– Спасибо.
Сехмет сейчас не пыталась ни соблазнять, ни ворошить прошлое. Она едва заметно хмурилась, и Сет вспомнил, что, несмотря на свой взбалмошный характер, Сехмет – защитница богов. Она сделает всё, чтобы помочь им, даже если среди них Сет.
– Ты ведь понимаешь, что в тебе слишком много яда? – спросила Сехмет. – Ты жив из-за силы Осириса, а не благодаря зелью.
– Да.
– Зелье отлично поможет Зевсу, тем более оружие у меня, никто им больше не воспользуется. Но ты совсем другое дело. Даже с зельем яд будет продолжать действовать, хотя и не убьёт.
– Да. Но я не знаю, что это значит.
– Никто не знает. Но на всякий случай не умирай. Возможно, пока ты будешь возвращаться, яд сумеет без зелья убить твою божественную сущность.
– Я постараюсь, – усмехнулся Сет.
Он не стал говорить, что его волновало другое. Его физическое тело не умирало последние лет двадцать, он был достаточно аккуратен. Но и предположить не мог, что будет, если змей Апоп действительно проснётся и придет за Амоном. Хватит ли у Сета сил его победить? Легенды гласят, это может сделать только он. И дело вовсе не в том, что другие боги слабее, просто это его дело, его сила может сразить.
Сехмет откинулась на спинку кресла, и оно протяжно скрипнуло. Хотя бы не рассыпалось.
– Когда Анубис написал, я не думала, что это серьёзно. Да, слышала о вашей заварушке с убийством богов, даже об Оружии. Но всё казалось далёким и не важнее обычных разборок.
Она подняла руку, ладонью к Сету, и провела по воздуху сверху вниз, её пальцы слегка шевелились.
– Но я чувствую в тебе яд. И он необычный. Я пришла, потому что Анубис попросил. Но осталась.
– Ты бы всё равно пришла.
Опустив руку, она не ответила, но Сет знал, что Сехмет не настолько легкомысленная, какой хочет казаться.
– Я хочу попросить, – сказал Сет. – Останься пока здесь.
– Боишься, зелья не хватит? Не волнуйся, я оставлю рецепт, даже ты сможешь его смешать.
– Нет, боюсь, может понадобиться лекарь.
– Я подумаю, – отозвалась Сехмет насмешливо.
Запас благожелательности Сета иссяк, он наклонился вперёд и почти прорычал:
– Останешься!
– Что ты себе позволяешь? – тут же вспылила Сехмет. – Никогда тебе не подчинялась и не буду!
Он не стал возражать, решив, что, если придётся, можно попросить Амона приказать. Сехмет не осмелится не подчиниться. Амон тоже будет убедителен, он не хуже Сета понимает, что лекари сейчас нужны, и желательно рядом.
– Если бы Кронос хотел убить Гадеса или Зевса, то уже сделал это, – сказала Сехмет. – Вряд ли твоему другу что-то угрожает.
Сет ненавидел продумывать планы. Он предпочитал действовать здесь и сейчас, поэтому даже задумываться о лекарях казалось ему непривычным. Может, так действовала сила Осириса. Или обычные опасения.
– Кронос что-то задумал, – проворчал Сет. – Апоп просыпается.
Сехмет снова нахмурилась. Если кому и принадлежала её верность, то именно Амону, его она слушала беспрекословно и так же безгранично уважала. Если есть опасность для Амона, она точно задержится.
– Если Анубису понадобится помощь, ты поможешь.
– Ты совершенно не умеешь разговаривать с людьми, – заметила Сехмет. – Конечно. В отличие от тебя, Анубиса все любят.
Она хотела добавить что-то ещё, но Сет решительно поднялся. Оставаться дольше он не хотел.
– До встречи, Сехмет. Спасибо.
– Надеюсь, до встречи, Сет.
В машине Сет первым делом включил печку и обхватил себя руками, ожидая, когда прогреется салон: в некоторые моменты холод становился почти невыносимым. Казалось, что коченели кончики пальцев, а губы немели, и становилось так сложно произнести хоть слово.