Именно этот бальзам настаивался так долго. Заговоренный Персефоной, с использованием солнечной силы Амона и мрачноватых сил Гадеса и Анубиса.
Ритуалы не терпят спешки.
Бальзам окрашивал ладони в золото, и Персефона тоже окунула пальцы, размазала по ним желтоватые разводы и взяла Нефтиду за руки.
Они направляли силу не на латание дыр, не на поиски слабых мест и не на укрепление границ. Они находили те частички в окружающей вселенной, которые сдвинулись с привычных мест, стали неправильными и расшатывали равновесие вокруг себя.
Их силы и ритуалы восстанавливали гармонию.
Магия созидания, такая же древняя, как сами звёзды. Древнее и Подземного мира, и самих Нефтиды и Персефоны.
Они ощущали эти токи. Превращали нити тьмы в золотые.
Гармонизировали.
И когда их силы опали, Персефона открыла глаза и выглядела усталой. У Нефтиды слегка побаливала голова от запаха трав, ее вело от мощи, которую они вызвали и провели сквозь себя. Сделав несколько глубоких вдохов, Нефтида положила руки на землю, сжала одной соцветие асфодели. Ей нужно было снова почувствовать себя здесь и сейчас.
Когда она открыла глаза, то вопросительно посмотрела на Персефону:
— Получилось?
Та чувствовала Подземный мир. Прислушалась к своим ощущениям. А потом ее глаза загорелись, и она рассмеялась:
— Да. Да! У нас получилось! Подземный мир в порядке.
Нефтида улыбнулась, поняв, что не ощущает на коже кровавых капель. Что ж, они смогут повторить ритуал и привести в порядок и Дуат, и весь мир. Восстановят гармонию, и всё перестанет разваливаться.
========== 22. ==========
Пустыня слепила солнечным светом, а жар от горящего самолета, казалось, плавил изнутри. Но Гор не мог заставить себя подняться и отойти прочь. Тело еще болело и с трудом слушалось.
В одной руке Гор сжимал военную кокарду, которая будто соединяла его с тем, другим миром, который остался где-то за песками. Там шла война и лилась кровь. Он был нужен там, а вместо этого застрял здесь, и на его волосы цвета осенней листвы опадал пепел.
Второй рукой Гор потирал грудь, которая еще болела.
Он умер здесь, в этой пустыне, рядом с обломками самолета. Он вернулся тут. Почему самолет еще горит? Разве не должен был давно потухнуть? В этом было что-то неправильное. Что-то такое, что как будто билось в висок изнутри. Какая-то мысль, которую он не должен был забывать.
Повторяй, как люди повторяют молитву.
Что? Что он должен был помнить и повторять? Острые края короны и птичьих крыльев кокарды врезались в подушечки пальцев.
— Всё это иллюзия, Хару. Весь мир будет иллюзией. Пройди через нее. Повторяй это. Повторяй, как люди повторяют молитву.
Слова всплыли в сознании Гора, и пересохшими губами он повторил:
— Пройти через иллюзию.
Неловко поднявшись на ноги, он огляделся, пытаясь понять, в какую сторону надо двигаться, чтобы выйти из этого видения изнанки. С чего вдруг вообще она решила показать снова горящий самолет и иссушающую пустыню.
Пройти через иллюзию.
Гор помнил эти слова. Как Анубис с беспокойством повторял, что это важно, и на изнанке главное помнить, что ничего нет. Как только осознаешь, она начнет не просто подкидывать видения, выцепленные из сознания, но показывать.
— Ты должен осознать, тогда сможешь не потеряться и дойти до конца.
Гор очень хотел выйти. И не просто выйти, а решив проблему.
Когда Анубис услышал идею, то сначала приподнял брови, но потом кивнул: это может сработать. Если у Анубиса не выходит приказать Дуату, возможно, сам Гор должен это сделать. Но просто так соскользнуть в Дуат бессмысленно, и Гор посчитал, что ему одному нужно пройти изнанку. Чтобы Дуат услышал его.
И пока Персефона и Нефтида отправились пробовать ритуал, Анубис выдавал инструкции и терпеливо ждал, когда Гор вернется. А он сам соскользнул глубже, с раздражением думая, что Анубис слишком волнуется. И это была последняя осознанная мысль, прежде чем видения изнанки захватили его.
Воробушек.
Он появился из ниоткуда. Стоял на фоне жаркого марева пожара и искореженных обломков. Он был привычным и в то же время немного иным. Не такая живая мимика, чуть более холодная улыбка, слишком аккуратно уложенные волосы. Даже темная современная одежда, неуместная в пустыне времен Второй мировой, казалась чуточку, неуловимо иной.
Под мышкой у Анубиса был мотошлем, второй он сжимал в руке и протянул Гору:
— Покатаемся?
Если изнанка звала его образом Анубиса, это мог быть и выход. Или переход в следующее видение, что тоже неплохо. Гор хотел выкинуть кокарду в песок, но потом сжал ее в руке и сунул в потертый, запачканный гарью карман.
Мотоцикл появился из ниоткуда. Аккуратный, неуместный здесь.
— Ты помог тогда, — зачем-то сказал Гор, беря шлем.
Анубис подмигнул:
— Это ты мне поможешь.
Гор смутно помнил, что слова имеют значение. Всё имеет значение на изнанке, потому что таким образом Дуат говорит даже не с богом, а с самой сутью бога. Правда, пока Гор искренне не понимал, что же хочет сказать изнанка — и как вообще ее пройти.
Идея уже не казалась такой замечательной и здравой, как она представлялась в комнате Анубиса, в неоновом сиянии ламп. Тогда Гор уверенно заявлял, что ему самому надо доказать изнанке и Дуату не забирать его жизненные силы. Ни сейчас, ни когда-либо еще.
Теперь же оставалось только крепко ухватиться за местного Анубиса, пока мотоцикл без труда ехал по песку.
Нет, уже по асфальту.
Гор поднял голову, оглядываясь, и с удивлением увидел, что они едут через город. Судя по всему, ночной Лондон, только его скрадывал туман, размывавший свет.
И ни единого человека. Ни одного живого существа, кроме них самих. Никаких движений, кроме разрезающего туман мотоцикла.
Они остановились около небольшого здания на окраине города. Простая металлическая ограда, за которой аккуратное здание и мутная неоновая вывеска. Гор обратил на нее внимание, потому что светилась она не зеленым или синим, а странным желтоватым светом.
«Отель «Золотая звезда».
Гор моргнул, и название сменилось на «Отель «Тиамат».
Он хотел подумать, но в этот момент ощутил что-то странное. Как будто его руки, крепко держащиеся за Анубиса, куда-то окунули. Гор дернулся, а в следующий миг мотоцикл исчез, и они с братом стояли друг напротив друга.
Шлемов не было, пирсинг особенно выделялся на лице Анубиса, подсвеченном золотистым неоном вывески. Кожаная куртка была распахнута, и под ней виднелось месиво… Гор не сразу понял, а потом посмотрел на свои руки и увидел, что они в крови.
— Ты можешь лечить? Ты помог мне, когда я умирал.
По спине Гора невольно поползли мурашки. Это были слова, которые говорил реальный Анубис не так давно. Только интонации стали другими, а кровь казалась такой реальной.
— Помоги мне, — невозмутимо сказала изнанка голосом Анубиса.
Кровь капала на асфальт, ее натекла целая лужа.
— Или ты хочешь остаться один?
Анубис исчез. Руки Гора еще были испачканы в его крови, натекшая лужа поблескивала, отражая неон, но Анубиса больше не было. Гор крутанулся на месте, но исчез даже мотоцикл. Только мутный город топорщился вокруг темными домами, мерцали фонари и неон вывески.
— Инпу? — зачем-то позвал Гор, хотя прекрасно знал, что настоящий Анубис ждет его в мире людей.
Гор стиснул кулаки, испачканные в призрачной крови брата. Обернулся к туману, из которого, как ему казалось, они приехали.
— Дуат! Я пришел к тебе…
Гор запнулся. Почему-то туман показался ему насмешливым. Что он вообще собирался делать? Просить? Уговаривать? Скромно потупившись, намекнуть, что его жизненные силы пригодятся ему самому?
У Дуата всегда было два принца. Если один из них сейчас правит этим местом, второй всё равно остается принцем.
Гор расправил плечи и уверенно заявил в темноту: