Больше Гадес не мог задерживаться и отправился в маленькую комнатку за сценой, сейчас заваленную вещами. К его удивлению, там еще не было никого из группы, поэтому он успел спокойно переодеться. Почти сразу после этого ввалился Майки, рассказывающий непристойный анекдот, и Эллиот, на ходу снимающий очки и протирающий их футболкой. Почти сразу за ними появилась и Роуз вместе с меланхоличным Стивом.
– Ты видел, сколько народу перед клубом? – с горящими глазами спросил Майки. – Если ты сегодня не выложишься на полную, я тебя убью.
Гадес усмехнулся:
– Чтобы факелы сами зажигались от нашей энергетики?
– Пофиг на факелы, пусть девки рвут на себе футболки и просят расписаться на груди!
– Майки расстался с очередной пассией, – сообщил Эллиот, почти утыкаясь носом в зеркало, чтобы вставить чернильную линзу. – Теперь он в активном поиске.
Роуз застонала: когда Майки искал девушку, лучше было не оказываться у него на пути. А еще это означало, что если он ее не найдет, то напьется в баре.
– Да ну вас! – заявил Майки.
А молчавший бо́льшую часть времени Стив заметил:
– Главное, выбирай не по размеру груди, как ты обычно делаешь.
– Вы ничего не понимаете в женщинах.
– Особенно я, – вставила Роуз. – Вы, кстати, помните, что к факелам близко нельзя подходить? Опалите свои прекрасные тушки.
– Зато какое будет шоу! – мечтательно протянул Майки, за что тут же получил от Роуз швырнутыми в его сторону штанами, выдернутыми из общей кучи вещей. Судя по протестующему воплю Стива, штаны были его.
Они еще долго обсуждали концерт, клуб и девушек Майки – до самого момента выхода на сцену, так что Гадес с досадой тряхнул головой: он рассчитывал хотя бы поговорить с Гипносом до выступления. Просто на всякий случай. Но тот вместе с остальными уже вышел на сцену под оглушительный рев толпы.
Им были рады.
И огонь из факелов взметнулся, приветствуя «Стикс течет вспять», а Майки и Эллиот вступили с первыми гитарными риффами.
Понадобилось ровно две песни, чтобы раскачать собравшуюся в зале толпу.
А на третьей Гадес заметил Софи. Прожекторы осветили зал, и он выхватил взглядом ее маленькую фигурку и распущенные рыжие волосы. Она стояла вместе с Сетом, Нефтидой и Амоном у дальней стены. Это немного успокаивало: в окружении стольких богов Персефоне ничего не угрожало.
А еще Гадес знал, что ее взгляд прикован к нему. Возможно, она этого даже не понимала. Но видела только его.
Сам Гадес, смотря на Софи, не мог знать, что она полчаса выбирала корсет, разложив на кровати всю одежду, которая у нее имелась. Что три раза переделывала прическу, остановившись в итоге на распущенных волосах. Но Гадес смотрел на Софи и видел истинную ее, которая многие сотни лет назад съела гранатовые зерна, чтобы навсегда остаться рядом с ним в окружении фиолетовых искр и асфоделей.
И ни разу не пожалела.
Этим вечером Гадес пел только для нее. Он не говорил этого вслух, но все песни были посвящены только ей. Текстом каждой из них он говорил только с Софи. И его бархатистый голос, обращенный ко всем, на самом деле предназначался только ей. Дотрагивался до ее волос, скользил, будто прикосновение, по щеке и обнаженным рукам, проникал сквозь кожу. Лаская и обещая.
Зал взорвался аплодисментами и трижды вызывал их на бис. Неугомонный Майки предлагал выйти и в четвертый, но Эллиот шикнул на него, напоминая, что остальные тут не сидят на энергетиках. Поэтому когда группа завалилась в гримерку и все уселись, то несколько минут просто молчали. После чего Роуз сказала:
– Это было офигенно.
Майки хихикнул и заметил, что он бы выразился покрепче.
– А я бы выпил чего покрепче, – сказал Эллиот. – Пошли в бар. Ты же девушку собирался искать?
И они первыми ушли в зал.
– Вот же неугомонные, – проворчал Стив.
– Ты просто слишком давно живешь с женщиной! – заявила Роуз. – Ты даже более семейный, чем я.
Ее телефон на столике завибрировал входящим сообщением, и Роуз торопливо его посмотрела. Улыбнулась:
– Сэм уже здесь. Пишет, успел на бис, и это было что-то. Зовет в зал. Я вам больше не нужна?
– Иди уже, – махнул рукой Гадес.
Роуз взглянула на себя в зеркало, поправила макияж и оставила Гадеса и Стива наедине.
– Я хотел поговорить, – сказал Гадес. – О том, что происходит в мире. Ты знаешь, что Бальдра убили?
– Слышал, – сдержанно ответил Гипнос, который предпочитал, чтобы в мире людей его звали Стивом.