И все же Софи поставила телефон на беззвучный режим: ей не хотелось, чтобы мать помешала. Ожидая Гадеса и чай, Софи с интересом рассматривала салфетки с бледной картинкой стилизованного музыканта, приветственно поднявшего руку. Откуда-то из-под потолка лилась приглушенная мелодия рок-баллады, а за стеклом большого окна, около которого сидела Софи, были хорошо видны теплые огни машин и ярких фонарей на улице.
Ей нравилась ее жизнь. Нравился уютный домик, в котором пахло травами и благовониями, комната с постерами и гирляндой под потолком, школа и выпускной класс, ее друзья и блокноты, в которых она рисовала нелепых зверушек.
Но почти всегда у Софи оставалось ощущение, что чего-то не хватает. Как будто она сама – неполная. Словно есть что-то большее, по чему она тоскует, но даже не может назвать. И эта часть ее успокаивалась, когда она в одиночестве брела по темной улице, даже рискуя нарваться на ворчание матери из-за позднего возвращения. Или в полумраке своей комнаты, под мерцание гирлянды, слушала мрачноватую музыку, устроившись на сбитой постели и рисуя у зверушек клыки и когти.
Мать не любила такие картинки. Ей не нравились готические романы Софи, и уж точно она была против музыки, которую предпочитала дочь. Но Софи просто научилась… лавировать. Показывать матери только то, что та хотела видеть.
И продолжать в глубине души тосковать о чем-то невыразимом, чему даже не могла подобрать определения. Ощущение на грани узнавания.
Глупости, как говорила мать. Все это просто глупости подросткового возраста.
Но сейчас, теребя салфетку с силуэтом музыканта, Софи вдруг поняла, что этим вечером ощущала себя уютно. Цельной и законченной. Может, именно поэтому она согласилась на встречу с Гадесом – абсолютно незнакомым ей человеком. Софи ведь никогда раньше так не поступала. А может, работало его мрачноватое обаяние, с помощью которого – Софи это с горечью признавала – музыкант наверняка соблазнял восторженных девиц. И все же Софи не жалела о вечере.
Гадес появился неожиданно, одним плавным движением усаживаясь напротив Софи, как будто тьма перетекла из угла за стол. Чуть нахмуренные брови – что-то его беспокоило – и глаза, казавшиеся в полумраке черными. Но Софи он только сказал:
– Извини, что заставил ждать.
Она неопределенно пожала плечами.
Сейчас Гадес больше чем когда-либо напоминал хищника. Собранного, стремительного и опасного. Не того, который нервно выпускает когти, а того, который застыл, подергивая кончиком хвоста, выжидая удобный момент, чтобы сделать всего одно движение и впиться жертве в горло.
Софи даже не представляла, кто может держать это кафе и что он такого сказал Гадесу. Но тот явно не собирался ей ничего рассказывать, а когда принесли чай и кофе, только приподнял одну бровь:
– Ты не взяла пирожное?
– Не хотела, – Софи опустила голову и не стала признаваться, что постеснялась.
– Тебе стоит поесть. Но если не хочешь, я не настаиваю.
– Я люблю сладкое.
Гадес кивнул, как будто и так это знал. Как будто потому и удивился. Но в следующий момент уже спросил, как Софи кафе, и вновь завязалась непринужденная беседа. Словно когтистая тьма, готовая к обороне и нападению, исчезла, убралась на дно его черных глаз.
Они появились, когда Софи допивала вторую чашку ежевичного чая, а кофе Гадеса почти закончился. Остановились около их столика, со стороны прохода, мужчина и женщина, оба высокие, темноволосые, в пальто. Шею незнакомки украшал большой уютный шарф, женщина казалась спокойнее своего спутника.
Возможно, мужчина выглядел угрожающим, потому что его первыми словами, обращенными к Гадесу, были:
– Бессмертный ублюдок.
– И я рад тебя видеть, – спокойно ответил Гадес. – Рад, что кое-что никогда не меняется. Например, твоя вежливость.
– Ты мог сообщить мне о том, что происходит.
– Ты не оставил номер телефона, когда сменил его в последний раз.
Незнакомец явно хотел сказать что-то еще, судя по его выражению лица, такое же резкое, но женщина мягко коснулась его руки, успокаивая. И огонь того сразу поутих до тлеющих углей.
– Нам надо поговорить.
Как ни странно, Гадес не стал возражать и кивнул. А потом поднялся, таким же плавным, неуловимым движением – как двигаются тени, когда замечаешь их краем глаза. Незнакомец уставился на Софи, и она даже в полумраке увидела, что его кожа смуглого, почти необыкновенного золотистого оттенка, а во всем лице есть что-то яростное и… нездешнее.
– А кто твоя очаровательная спутница? Похоже, ты сам забыл о вежливости и не представил нас.
– Софи. Сет.