Затем из груди Оссера вырвался нечленораздельный рев, он согнулся пополам, выставил вперед руки, приготовившись, несмотря ни на что, нырнуть вниз, но это движение отозвалось в ладонях острой болью. Тогда он принялся ощупывать стену, но воздух на лестнице превратился в вязкую и упругую субстанцию, которая, оставаясь невидимой, была непреодолима.
Оссеру ничего другого не оставалось, как вернуться на крышу. Теперь его лицо выражало целую гамму чувств: от ярости и раздражения до обиды и унижения.
Джубилит, ломая руки, закричала:
- Оссер, осторожней!
Плохо соображая, он решил выместить свою злость на девушке и замахнулся на нее кулаком. Оторопевшая Джубилит не пыталась даже уклониться от удара.
- Оссер! - раздалось снизу.
Оссер весь напрягся и так остался стоять с занесенным кулаком, символизируя монумент насилию. Его окликнул Рени.., просто невероятно! Эхо подхватило это слово, прокатилось по холмам и стихло.
- Оссер, взгляни, как движется стрелка, - продолжал Ренн спокойно, даже доверительно, и эхо его слов снова огласило дремавшее предгорье.
Оссер в изумлении опустил руку и приблизился к парапету.
Далеко внизу, у самого подножия большого холма, стоял, задрав голову, Ренн. Заметив Оссера, он повернулся к нему спиной, сделал знак своим помощникам, облепившим широкую платформу, и те сдернули брезент, укрывавший груз.
Руки Оссера впились в каменную кладку, а зрачки расширились.
Сначала ему показалось, что на грубо сколоченной платформе, запряженной быками, он видит крупный слиток серебра, но, приглядевшись, различил очертания машины, машины настолько совершенной по своей форме и назначению, что перед ней меркло то, что Джубилит видела по удивительному ящику.
Сасстен, мужчина, которого Оссер жестоко избил, прыгнул в машину и, удобно устроившись на сиденье, задним ходом съехал с платформы. Машина, мягко урча, поплыла по-лебединому по пересеченной местности, плавно опуская и поднимая свои гусеницы. Затем она остановилась и развернулась у поля, которое размечала одна из бригад, заколачивая в Мягкую землю колья.
Поблескивающие плоские борта машины раздвинулись и сложились, образовав длинное режущее устройство. Нож опустился, слегка коснулся своими острыми зубьями поля, на миг замер и вонзился в верхний слой.
Перед необычным лемехом образовалась кучка земли, и в следующую секунду она полетела от широкого отвала. Машина плавно двинулась вперед, оставляя за собой два ровных валка. Складывалось впечатление, что, сидя в гигантской песочнице, великан провел по ней ладонью, идеально выровняв песок. Машина работала легко и споро, и человеку невозможно было угнаться за ней.
Из горла Оссера невольно вырвался тяжелый стон.
Ориентируясь на разметку, машина доехала до края ноля, развернулась и, подрезав образованный валок, принялась переносить его в другое место, расширяя очищенную полосу земли К немалому своему удивлению, Оссер заметил, что наряду с машиной работают и люди. Их движения отличались не меньшей эффективностью и слаженностью. На Оссера они работали спустя рукава, когда каждого приходилось убеждать, порой прибегая к побоям. У Ренна их словно подменили: измеряя, заколачивая, перенося, каждый стремился выполнить свою работу играючи, подчиняясь беззвучному ритму причудливой музыки.
Вот подъехала телега с очень толстыми и высокими металлическими кольями. Взявшись вчетвером, рабочие установили их в вертикальное положение на очищенном пространстве, один приставил скобу, а двое принялись кувалдами заколачивать ее в грунт, пока кол надежно не стал. Не мешкая, четверка побежала за вторым колом.
За короткий промежуток времени было вбито двадцать шесть остроконечных костылей, но на платформе их оставалось еще очень много. Сасстен развернул свою машину и остановился. Отвал плуга поднялся, сложился и снова слился с серебристыми боками машины. Затем Сасстен подъехал к первому установленному костылю, который точно вошел в паз на передней части машины. Раздался скрежет металла о металл, как будто обезумевший исполин принялся бить в набат, и огромный шип, как нож в масло, вонзился в землю.
Забив костыль на две трети, машина перешла к следующему, от него к третьему.., четвертому. Сасстен работал так быстро, что ему пришлось ждать целую минуту, пока рабочие притащат и установят последний костыль. Наконец наступил долгожданный момент, и над толпой прокатился веселый гул, никогда не звучавший при строительстве башни - доброжелательный и слегка язвительный смех тех, кто в своей проворности почти не уступил бездушной машине.
На следующем этапе стремительно развернувшегося строительства одни подхватили тяжелый кабель, а другие, вооружившись инструментом, натянули его между торчащими костылями. После того как кабель был подсоединен, с платформ, повозок и телег стали сгружать металлические детали, узлы и агрегаты. Мужчины и женщины набросились на них с гаечными ключами, кусачками и другим инструментом и принялись закручивать, зажимать, устанавливать. К толстому заземляющему кабелю они подсоединили три силовых провода, после чего закрепленная растяжками широкая корзина взмыла в воздух.
Ренн подбежал к повиснувшей конструкции и повернул рукоятку. Послышался пронзительный тошнотворный писк силового поля, перешедший в надрывное рокотание, которое, к счастью, быстро вышло за пределы слышимости.
Под корзиной образовалась розоватая дымка в виде сверкающей сферы почти правильной формы, которая стала сгущаться и вскоре приобрела устойчивое мерцание.
Толпа, выстроившаяся теперь в одну линию, шумно приветствовала появление сферы. Все мыслимые и немыслимые средства передвижения, прибывшие на строительство, направились к мерцающему объекту, и когда останавливались неподалеку, люди принимались сгружать тяжелые металлические предметы. Чего тут только не было: ножки от чугунных плит, длинные полосы оловянного припоя, колокола, чайники, каркасы железных скамеек, а также кузнечные наковальни с отдельными деталями горна.., чугунки, кастрюли и сковородки.., храповые колеса с собачками от мукомольной мельницы.., гири и маятники от больших сельских часов...