В отделение поступила девушка лет восемнадцати из Харькова. Взрослая, с макияжем, в брендовых вещах. Явно из обеспеченной семьи: ее родители на джипе привезли. У девушки не было руки. В больнице она была уже не первый раз, периодически приезжала менять протез.
Как я потом узнал, руку ей откусил медведь в зоопарке, когда она была еще ребенком.
А с протезами та же история, что и, например, с обувью: чем ты старше, тем больше требуется размер. Пока тело твое растет, приходится регулярно менять протезы.
Вот она в очередной раз и приехала на замену, в отделении пробыла недолго. Но я успел в нее влюбиться и ей вроде как тоже понравился. Мы даже обменялись адресами. Правда, поближе познакомиться и отношения завязать не получилось: дня через три девушка уехала. Как раз в тот момент девочка без ноги, из-за которой я рассорился с другом, и пыталась меня поцеловать, но мне было не до нее. Я от назойливых ухаживаний отделался, а она обиделась. Такая вот подростковая «санта-барбара».
Мне сделали очередную операцию. Затем сняли слепки, изготовили протезы, и я наконец отправился домой. Только носить их мне так и не пришлось – новые «руки» по приезде отправились прямиком в шкаф.
Глава 6
Протезы
Ничего нового в мою жизнь протезы не принесли. Я осознал, что это пустышка. Мы с отцом мечтали о том, как я поправлюсь, мы вернемся домой, сделаем протезы, и все наладится. Как же мы ошибались! Мы наивно верили, что с протезом человек может спокойно ходить без трости, и никто не заметит, что у него нет ноги. А людей без рук ни я, ни мои родители никогда не видели, наверное, потому и жили иллюзиями.
Мы не имели представления, будет ли мне удобно с протезами и насколько они облегчат жизнь. В конце концов, не зря же их придумали, да еще и столько денег просят. Какое же меня ждало разочарование, когда я увидел то, что мне изготовили на заводе. Это были тяговые протезы, у которых есть локоть и кисть. Они надевались как портфель: накинул и все, протезы просто висят. Чтобы согнуть их в локте, нужно размахнуться, выдвинуть плечо и отвести лопатку. При этом тяга – толстая капроновая веревка – натягивается, и локоть в протезе сгибается. Чтобы его разогнуть, необходимо плавно потянуть плечо вверх: тяга приведет в движение крючок, который фиксирует локоть, и рука опустится вниз. Вот такой принцип действия.
Я злился: на кой черт мне вообще эта функция? Ну согнул я протез в локте и что? Я смогу взять стакан воды? Нет. Смогу сам одеться? Нет. Кисть в протезе не работала совершенно, была просто дубовая. Чтобы натянуть тягу, раздвигавшую кисть, нужно было привязать меня к какой-нибудь машине – такие мощные там стояли пружины. Пальцами скорее можно было раздавить стакан, чем поднести его ко рту. К моему разочарованию, это были не более чем косметические протезы. Правда, стоили они совсем не как косметические.
Складывалось ощущение, что человек, который все это для меня создал, совершенно не понимал, что он делает. Напрашивался вопрос: зачем я столько времени проторчал в больнице при Харьковском заводе? Но жалко даже не времени, потраченного впустую, а неоправдавшихся ожиданий. Зачем зря обнадеживать? С тем же успехом можно просто сделать протезы из трубок, только с кистью на конце, на которую надевается перчатка. На моих «руках» тоже были такие силиконовые перчатки. Они со временем теряли внешний вид, темнели, портились и каждые год-полтора требовали замены.
Протезы не только не облегчили, но даже усложнили мне жизнь.
Например, одеваться теперь стало очень проблематично, потому что «руки» нужно было умудриться просунуть в рукава. У девушки из Харькова, которой медведь откусил руку, конечности не было примерно по запястье. То есть в ее случае протез требовался чуть больше кисти, соответственно, и функционал у него был гораздо выше, настройка – тоньше. Скорее всего, ей, чтобы активировать кисть, достаточно было двинуть локтем. Локоть натягивал тяги, те раздвигали пальцы, и она могла спокойно брать что-то этой рукой. В моем же случае, когда есть только остаток плеча, о таком можно было даже не мечтать.
Честно говоря, протезы я вообще не носил. Мы закинули их на шифоньер, и они пылились там лет пять-шесть. Я и думать о них забыл, гулял как ни в чем не бывало.