«Четыре в редакции «Мегафона“. — Дьявольская изобретательность. — Новое Угрожающее письмо. — Четыре Справедливых Человека обещают исполнить свое намерение. — Удастся ли полиции спасти сэра Филиппа Рамона?
— Превосходная статейка! — отозвался редактор, перечитывая гранки.
Он уже собирался уходить домой и переговаривался через дверь с Вельби, кабинет которого находился рядом.
— Неплохо, — признал придирчивый и вечно недовольный Вельби. — В чем дело?
Последние слова относились к лакею, впустившему в кабинет незнакомого человека.
— Этот господин желает с кем–нибудь переговорить, сэр, — объяснил лакей. — Он слегка возбужден, и я привел его к вам. Он иностранец.
— Что вам угодно? — спросил редактор по–французски.
Человек покачал головой и произнес несколько слов на непонятном языке.
— А! — воскликнул Вельби. — Он испанец. Что вам угодно?
— Это редакция этой газеты? — спросил незнакомец, протягивая грязный лист «Мегафона».
— Да.
— Могу я видеть редактора?
Редактор подозрительно осмотрел его.
— Я редактор.
Гость помялся и, наклонившись вперед, нерешительно произнес:
— Я один из Четырех Справедливых.
Вельби вскочил с места, подбежал к нему вплотную и пристально взглянул в глаза:
— Как вас зовут?
— Мигуэль Сери из Хереса.
В половине одиннадцатого закрытый кэб вез Пойккерта и Манфреда, возвращавшихся с концерта, в западную часть Лондона и, проехав через Ганновер–сквер, свернул на Оксфорд–стрит.
— Итак, вы говорите, что хотите видеть редактора, — объяснял Манфред, — они ведут вас наверх, вы объясняете им ваше дело. Они очень сожалеют, что не могут ничем помочь. Вы прощаетесь. Они очень любезны, однако не настолько, чтобы проводить вас до дверей. Делая вид, что ищете выход, вы доходите до редакторского кабинета, зная, что редактора там нет. Проскальзываете в кабинет, совершаете все, что нужно, и выходите, заперев дверь, если вас никто не видел, или громко прощаясь с воображаемым собеседником, если на вас кто–нибудь смотрит в коридоре, — и ваше дело в шляпе.
Пойккерт откусил кончик сигары.
— И пользуетесь клеем, который высыхает только через час, чтобы придать делу как можно больше таинственности.
Манфред засмеялся:
— Свежезаклеенный конверт это праздник для английского сыщика!
Кэб, проехав по Оксфорд–стрит, свернул на Эджуэр–Род, и Манфред постучал кучеру в окошко:
— Мы здесь выходим.
— Вы мне говорили, Кембридж–Гарденс? — сказал кучер, останавливая лошадь.
— Совершенно верно. До свидания.
Подождав, пока кэб скрылся из вида, оба пошли обратно мимо Мраморной Арки, через Парк–Лейн на Пикадилли. Около площади они разыскали ресторан. В стенных углублениях за круглыми столиками сидело много народа; пили, курили и оживленно разговаривали. В одном из стенных углублений сидел Гонзалес и задумчиво курил длинную сигару.
Ни Манфред, ни Пойккерт не выразили удивления, встретив его здесь, но у Манфреда на мгновение остановилось сердце, а на бледных щеках Пойккерта выступили розовые пятна.
Они присели к его столу, выждали, когда лакей получил заказ и ушел. Манфред, понизив голос, спросил:
— Где Сери?
Леон едва заметно пожал плечами:
— Бежал.
— Сегодня утром, перед уходом, вы не давали ему пачки газет?
Манфред кивнул головой:
— Сери ни слова не понимает по–английски. Но в газетах были иллюстрации, и я дал ему, чтобы он немного развлекся.
— В их числе был и «Мегафон»? Предложение награды и полное прощение там напечатаны по–испански.
— Я увидел это только потом, — вспомнил Манфред.
— Это было хитро придумано, — сказал Пойккерт.
— Я заметил, что он возбужден более обычного, объяснив это тем, что вчера мы говорили о новом способе убийства Рамона и той роли, которую должен сыграть Сери.
Лакей расставлял на столе прохладительные напитки, и Леон переменил тему разговора:
— Глупо, когда лошадь, на которую столько поставлено денег, только перед самыми бегами доставлена в Лондон.
— Еще глупее утверждать, будто на пароходе ее поцарапали, и будто она теперь не может бежать.
Лакей ушел.
— После полудня мы вышли погулять, — продолжал Леон. — На Риджент–стрит мы останавливались перед окнами магазинов. Народу было много, и вдруг перед витриной какого–то фотографа я обнаружил, что потерял его. Сери пропал без следа.
Леон отпил из стакана и посмотрел на часы.