— Нелегкая работа, — сказал Манфред.
— Наконец, мы расстались, и я направился в западную часть на Ковент–Гарденский рынок, где появление человека в четыре часа утра на в ком не вызывает подозрений. Я шел по рынку, как вдруг, сам не ведаю почему, лицом к лицу столкнулся с Марксом. Он глупо ухмыльнулся и кивнул головой. Упреждая мои вопросы, он поспешил объяснить свое присутствие. Я снова предложил выпить кофе. Он колебался, но затем согласился. Когда подали кофе, он отодвинул свой стакан как можно дальше от меня, и тут я понял, что вор меня провел. Я не оценил его хитрости и не заметил, что он узнал меня как раз в ту минуту, когда я просил у него спичку.
— Тогда почему же?..
— Я тоже об этом думал. Почему он меня не арестовал? — Пойккерт повернулся к Леону. — Ты можешь нам сказать, Леон, почему?
— Объяснить это можно просто, — поднял брови Гонзалес. — Жадность — одна из сил человеческой цивилизации. Почему Сери хотел нас предать? Он, вероятно, мало верил, что ему дадут награду. Он хотел привлечь кого–нибудь в свидетели.
Леон подошел к стене и снял пальто. Задумчиво застегнув пуговицы, он взял со стола маленький флакон.
— Ты благополучно ускользнул от него?
Пойккерт кивнул головой.
— Где он живет?
— На Ред–Кросс–стрит, 700, в Ламбете, в ночлежке.
Леон на клочке бумаги нарисовал голову:
— Похоже?
— Так ты его видел?
— Я его не видел. Но у такого человека должна быть такая голова.
На мгновение он задержался на пороге:
— Полагаю, другого выхода нет.
Вместо ответа, Манфред, стоявший у стены, выбросил вперед туго сжатый кулак.
Леон увидел обращенный к полу большой палец, кивнул головой и вышел.
Билли Маркс был потрясен. Добыча незаметно выскользнула из рук. Когда Пойккерт, остановившись у дверей лучшего лондонского отеля, небрежно сказал, что отлучится на одну минуту и исчез за дверьми, Билли растерялся. Он не был готов к такому обороту. От самых Блэкфрайерсов он следил за подозрительным типом. Он был почти уверен, что это тот человек, у которого он украл часы и записную книжку. В любой момент он мог подозвать полицейского и отправить человека в тюрьму. Но он боялся, что тогда ему придется разделить награду с полицейским…
Пойккерт был химиком и находил бесконечное наслаждение в изобретении всяких новых смесей и соединений, постоянно возясь с колбами, пробирками, химическими составами и ядами.
Билли вышел из Скотленд–Ярда с намерением отыскать человека с обесцвеченными руками. Это была такая примета, что не допускала никакой ошибки и была неопровержимой для полиции уликой.
Он видел руки человека, которого искал, и провел с ним почти всю ночь. Кажется совершенно невероятным, что жадность остановила Билли от ареста. Но это было так. Тут был простой расчет. Если один Справедливый Человек стоит тысячу фунтов, то сколько же дадут за четырех? Билли был вором с деловой головой. Он не любил зря тратить усилий и охотно брался за всякое воровское ремесло, если риск оправдывался расчетом. Он «зарабатывал» всюду, где лежали деньги, как бабочка перелетая с цветка на цветок, и даже не раз бывал отмечен в книгах Скотленд–Ярда, как «X, который за такую–то плату сообщил полиции кое–какие сведения о… своих товарищах по ремеслу».
Билли всегда старался работать наверняка. Теперь он тоже не сомневался, что жертва не уйдет из его рук. Когда Пойккерт скрылся в подъезде Королевского Отеля на Нортумберлендском Авеню, вор не сразу пришел в себя. Добыча ускользнула между пальцев. Счастье и богатство — тысяча фунтов! — которые были так близки, исчезли, пропали навеки. Он оглянулся. Нигде не было видно полицейского. За дверью лакей в полосатом жилете чистил тряпкой медные ручки. Был ранний час. Улицы пустынны, и Билли, после некоторого колебания, решился на то, на что никогда бы не осмелился в иной час дня.
Он толкнул дверь и вошел в отель. Лакей обернулся и подозрительно нахмурил брови:
— Что вам надо?
— Слушайте, старина, — начал Билли примирительным тоном.
Но сильная правая рука лакея схватила его за шиворот и резким толчком выбросила обратно на улицу.
— Пошел вон!..
Этого было достаточно, чтобы пробудить в воре чувство самоуверенности и достоинства.
Оправившись и стряхнув пыль с брюк, он вынул карточку Фальмута и с важным видом снова вошел в подъезд.
— Я полицейский агент, — произнес он тоном, который сам не раз слышал от полицейских, и если вы мне станете мешать, тогда берегитесь, молодой человек!