Что сделает Коннор? Он почти с нетерпением дожидался разрешения этого вопроса.
Ударили где–то поблизости церковные часы. Последний звук третьего удара еще дрожал в воздухе, когда ключ повернулся в замке его камеры. Дверь открылась, и те самые двое, которые привезли его, показались на пороге. Их обращение было очень любезным, почти дружеским.
Он последовал за ними в комнату, где находился Коннор. Тот сидел на кровати, ероша волосы и отчаянно зевая. На столе стояли четыре чашки горячего кофе и тарелка с бутербродами.
— Садитесь, Смит, — сказал Коннор, вставая. Он придвинул стул к столу, тяжело сел на него и взял в руки чашку и бутерброд.
— Пожалуйста — вот молоко и сахар.
Он подвинул чашку Люку, с интересом осматривающему комнату. На одном стуле лежали четыре больших куска белой кристаллической массы — очевидно соли — а на полу — тяжелые цепи.
Коннор проследил за его взглядом.
— Не желаете ли купить немного соли? — весело спросил он.
Вопрос показался очень смешным, потому что подручные Коннора громко расхохотались.
— Я не интересуюсь соляной промышленностью, — улыбаясь ответил Люк.
Он отпил кофе. Жидкость была довольно скверной, но горячей. Ночь, проведенная в холодной камере, притупляла гурманскую переборчивость.
— Что же нам делать с вами, Смит?
Люк отпил еще глоток и откинулся на спинку стула.
— Для начала вы можете прослушать интересную историю, заработав за внимание тысячу фунтов, — сказал он.
По лицу Коннора скользнула слабая улыбка.
— Валяйте, — ответил он.
Люк рассказал всю историю, не упоминая, однако, имени Маргариты. Он назвал свое имя и адрес, объяснил, как он познакомился с Левингом, как тот обманул его, и почему он оказался в подобном обществе в ту достопамятную ночь.
— Почему вы убежали? — спросил Коннор.
Это было уже труднее объяснить, потому что Люк не хотел упоминать ни о своей свадьбе, ни о Маргарите — а без этого звена история звучала не очень правдоподобно. Он употребил все усилия, чтобы убедить Коннора, но тот только покачал головой.
— Я достаточно наслышан о вас, Смит. До сих пор не было еще ни одного афериста, который бы не умел рассказывать умопомрачающие истории. Пейте кофе! Я должен подумать, как получше все устроить.
Люк выпил кофе и поставил чашку.
— А теперь я вам скажу…
Голос Коннора уже не источал прежней любезности. Он встал и прошелся по комнате.
— А теперь я вам скажу… Вы были в полиции и пытались нас выдать… Сейчас же вы пытаетесь отделаться душещипательной историей… Так нет же мой милый… свистун… Вас выудит полиция, а вот тогда можете ей…
Люк различал только отдельные слова — его охватила внезапная слабость. Голова упала на грудь, несмотря на все усилия, он не мог поднять слипающиеся веки.
Снотворное начало действовать.
— Держите! — крикнул Коннор.
Один из его людей подхватил валившегося со стула Люка и уложил его на пол. Коннор отодвинул стол и указал пальцем на брусья соли. Их подложили под ноги Люка. Коннор тщательно прикрепил цепями этот странный груз к ногам пленника.
Бандиты совершенно спокойно переговаривались во время своей ужасной работы.
— Смотри, Гарри, чтобы цепи не соскользнули с ног. Притяни покрепче… подожди, не так сильно, а то сломаешь соль.
Наконец Коннор поднялся.
— Принесите доску — приказал он, и один из бандитов направился к двери, но, подойдя к ней, отшатнулся.
— Что такое? — резко спросил Коннор.
В комнату спокойно вошел человек. Коннор сразу узнал его.
— Ганнер? Какого черта…
Ганнер Хэйнс презрительно взглянул на него и посмотрел на лежащего.
— М–да… Ловко, но не ново… — он презрительно растягивал слова. — Вы бросаете его в реку, соль растворяется в воде, цепи падают на дно, комиссия в морге напишет: «утонул… несчастный случай». Жалко.
— Что жалко? — спросил Коннор.
— Что я как раз в это время появился здесь, — задумчиво произнес Хэйнс. — Кто эта жертва?
— Здесь нет никаких жертв, — запальчиво ответил Коннор. — Бедняга болен, и мы хотели…
Ганнер кивнул.
— Я понимаю: вы хотели привить ему оспу. — Он опять кивнул и повторил: — Очень ловко, но не ново. На теле никаких следов, полное впечатление несчастного случая. Жаль, очень жаль, но я должен испортить вам удовольствие. Вы отпустите этого человека.
— Почему? — прошипел Коннор.
— Почему? Да потому, что в этом случае меня схватят как соучастника убийства, а мне этого почему–то не хочется… Снимите–ка с него этот… аппарат.