Люк не отвечал. Они ушли, оставив ему маленькую тусклую лампу, неспособную рассеять мрак.
Короткая лестница вела к запертой двери. Не было ни люков, ни иллюминаторов. Воздух проходил сквозь три дырки в тяжелой двери.
Все ценные вещи были с него сняты, одежда испачкана кровью. Ужасно болела голова. Кроме того, начал терзать голод. Через некоторое время дверь открылась, и на верхней ступеньке лестницы показались ноги какого–то человека.
Это был Коннор, приветствовавший его с видом обиженного друга.
— Вы доставили мне немало хлопот, мистер Мэдиссон, — сказал он, — а если кто–нибудь причиняет кому–нибудь хлопоты, он должен за них платить. Вы желаете уехать на континент, не так ли?
Люк не отвечал.
— Не упрямьтесь, — миролюбиво предложил Коннор. — Я попытаюсь помочь вам. Я доставлю вас на пароход, и завтра утром вы будете в Роттердаме.
Он вынул из кармана книжку, которую Люк тотчас же узнал.
— Вот ваш паспорт. Мои люди нашли его в квартире Ганнера. Вы его получите в собственные руки, мистер Мэдиссон, я заверяю вас в этом словом чести.
Люк не сдержал улыбки.
— Это и есть те хлопоты, за которые я должен платить?
— Вот слова порядочного, а главное, разумного человека! — оживился Коннор.
Он вынул из внутреннего кармана конверт, в котором находились три незаполненных чека.
— Я хотел бы, чтобы вы их сами заполнили: один на три, второй на одну, а третий — на пять тысяч…
— Могу я на них взглянуть?
Коннор протянул ему чеки, и Люк снова рассмеялся.
— Бедняга! — сказал он, — у меня на этом счету не больше ста фунтов!
Коннор сдвинул брови.
— Что вы меня морочите? — спросил он.
— Я говорю правду, — ответил Люк. — Это мой личный счет. Перед тем как уйти, я перевел с него все деньги.
Коннор был очень раздосадован этим известием. Он потратил уйму времени в поисках нужных бланков. В Лондоне существует широко разветвленная торговая сеть, с помощью которой можно приобрести чековые бланки любого банка мира. Коннор не пожалел времени и усилий. Тем более понятно было его разочарование.
— Ваши старания были напрасны, — сказал Люк. — У меня вообще нет денег.
— Кое–что у вас все–таки есть, — перебил его Коннор. — Нам известно, что ваша жена вновь переписала на вас все состояние.
Это было новостью для Люка, но он рассудил, что Коннору не было резона лгать.
— Кто вам это сказал?
— Один из ваших друзей.
— Морелль?
Коннор кивнул.
— В любом случае не на этом счете, — сказал Люк после некоторого раздумья.
Коннор достаточно знал людей, чтобы понять, что его пленник не лжет.
— Если я достану нужные бланки, вы подпишете их? — спросил он.
— Разумеется, нет.
— Мне бы не хотелось угрожать вам, мистер Мэдиссон. Я хочу уладить дело самым пристойным образом. Вы богатый человек, и несколько тысяч ничего не изменят в вашем положении. Я имею в виду финансовое. А вот в вашем сегодняшнем положении они могут стать решающими. Вы опасаетесь дальнейшего вымогательства с моей стороны? Зря! Вы же деловой человек, мистер Мэдиссон, и прекрасно понимаете, что требовать с вас деньги потом — значит совать голову в петлю. Нет, сейчас, единовременно и — счастливого пути! Что скажете?
— Ни шиллинга.
Коннор долго смотрел на него.
— Хорошо, — произнес он, — как хотите. У вас будет время подумать. На пустой желудок хорошо думается.
Когда он повернулся, чтобы уйти, Люк почувствовал искушение броситься на него, но сильная слабость помешала осуществить это благое намерение. Дверь с грохотом закрылась.
Коннор спустился в лодку, но направил ее не на верфь, а на противоположный берег, где он взял такси и поехал на Халф–Мун–стрит.
Данти только что собрался уходить. Гостя он встретил довольно хмуро.
— О чем вы думали, посылая мне адрес? — спросил он. — Я пошел туда сегодня после обеда и чуть не столкнулся с Ганнером.
— Какого черта вы туда ходили?
— Поговорить с Мэдиссоном. Я бы убедил его уехать. Но его там нет. Какая–то женщина сказала, что Ганнер запер квартиру и уехал. Где же тогда Мэдиссон?
Коннор вынул сигару, срезал конец и закурил.
— Он у меня! Кажется, я должен был получить четвертую часть? Так, Данти? Так вот, теперь я возьму не менее трех четвертей! Вы упустили свой шанс… Сколько он стоит?
— Думаю, тысяч пятьсот–шестьсот. Где он сейчас?
Коннор, казалось, не слышал вопроса.
— Пятьсот–шестьсот? Хм… Он даст сто тысяч?
— Пожалуй… если сможет их получить.