- Понял!
- Тише, дурак, - шепнул я ему. - Дежурного разбудишь.
- Все дело в том, что они отчаянно боялись пса. Не даром же говорят: у страха глаза велики.
- Ну и что?
- А то! Эманация страха вызывает мультипликацию проекции!
Я закрутил головой.
- Молодец! А я сразу не сообразил. Значит, чем больше они собаку боятся...
- Тем больше вырастает призрак.
Мы не боялись никого и ничего, ни в реальности, ни в магическом мире, но меры безопасности все-таки приняли.
Я украдкой посмотрел на часы. Без четверти двенадцать. И как хочется спать... Положительно, самое неудобное в ведомстве то, что почти все встречи с духами происходят глубокой ночью. Духу-то что... Он нематериальный, его сон не сморит. Ерофей тоже беззвучно зевнул. Полковник Петров, пожелавший присутствовать на заключительном этапе операции, вообще тихонько засвистел носом.
Минуты тянулись как резиновые.
Без десяти в коридоре погасили половину ламп согласно моему распоряжению. Малая освещенность повышает энергию выхода магической субстанции.
Без пяти Ерофей проткнул крышку специально запасенной дымовой шашки, по полу начал стелиться плотный белый ковер, издали вполне похожий на туман. Все было бы хорошо, если бы от дыма не начало страшно резать глаза. Коридор постепенно превращался в подобие рыцарского замка - дым так таинственно задрапировал его, что привидение просто не могло не появиться.
На экранчике часов замигали четыре нуля. Полночь!
Презрительный издевательский хохот раскатился под потолком. Прямо в воздухе распахнулась таинственная дверь, в лицо нам дохнуло жарким пламенем, и черная масса звучно шлепнулась на пол.
- Вперед! - приказал высокий скрипучий голос. - Куси!
Бесформенная клякса упруго подскочила, из нее в разные стороны потянулись толстые жгуты таинственного вещества, и через минуту на полу стояла... собака. Петров вскрикнул от неожиданности. И в то же мгновение чудовище резко увеличилось в размерах. Его глаза засверкали демоническим огнем. Раскрылась зубастая пасть, чудище хрипло зарычало. Для расшатанных нервов полковника это оказалось чрезмерным испытанием, он издал приглушенный писк и рухнул замертво. Я, слабеющей рукой потянулся к верному пулемету, чтобы угостить исчадие ада доброй порцией серебряных пуль.
Призрак чутко отреагировал на охватившее нас смятение. Он стал еще громаднее, по станции раскатился леденящий душу вой, так долго державший в трепете весь экипаж.
Но Ерофея трудно было смутить подобными штучками. Он хладнокровно щелкнул зажигалкой и поднес ее к ближайшей курильнице. Бумага весело затрещала, на полу вспыхнул небольшой костерчик. В то же время пылающий смерч пронесся по коридору - загорелись пороховые дорожки между курильницами. И раньше чем призрак, уже выросший с крупного льва, успел опомниться, он оказался в кольце пылающих чаш.
Тут я перехватил инициативу у Ерофея. Грозно подняв ореховый прут, словно архангел огненный меч, я ринулся в бой и начал наотмашь хлестать им чудовище.
- Сгинь! Рассыпься! Смирись!
Нельзя сказать, что призрак сдался легко. Он рычал и бесновался, но я встречал каждый его бросок ударом прута. Зверь опрокидывался на спину и вновь прыгал на меня. Однако вырваться за пределы кольца светильников он не мог. Черный Призрак попал в надежную клетку! Ореховый прут жег и жалил его точно оса, и постепенно в угрожающем рычании начали появляться скулящие нотки. А еще немного погодя зверь только жалобно визжал. И размеры - глядите-ка! - вполне нормальные. Даже на овчарку не тянет. Так себе, небольшой пудель.
По потолку заметались красные сполохи. Это хозяева Черного Призрака решили помочь ему, вытащив обратно через ту же дверь. Ерофей не позволил им спасти попавшего слугу. Он подхватил один из светильников и метнул его в самый центр странного багрового орнамента, появившегося на потолке. Глиняная чашка с треском разлетелась, горящая бумага хлопьями запорхала по коридору. Прозвучал испуганный всхлип, и магическая дверь закрылась навсегда.
Позади раздалось невнятное бормотание. Мы с Ерофеем стремительно обернулись, готовые встретить новое нападение. Но это был всего лишь Петров. Полковник сидел на полу, кулаком утирая горючие слезы.
- В чем дело? - спросил я.
- Это было так ужасно... - простонал он.
- Все уже закончилось. Берите. - Я протянул полковнику поводок.
Петров шарахнулся было в сторону, но потом увидел, что ему предлагают не кровожадного берберийского льва, а только симпатичного ласкового пуделя. Собачка подскочила к оторопевшему командиру станции и жарким красным языком лизнула его прямо в нос. Полковник машинально потрепал пуделя по загривку. Тот весело залаял и даже сделал небольшую лужицу на полу.
- Неужели это он? - не веря собственным глазам, переспросил полковник.
- Конечно, - ответил Ерофей, деловито заливая курильницы.
- Не верю...
- А вы снимите с него ошейник, и все сомнения разом пропадут, посоветовал я.
Петров внимательно обследовал ошейник, украшенный тремя фигурками лютого зверя, и решил, что ему предлагают слишком рискованный эксперимент. Уже собравшись уходить, он слабым голосом поинтересовался:
- А взамен этой твари никто не явится?
- Нет, мы отсекли канал проецирования, - успокоил я.
- Но как? Ведь вы ничего не делали.
- Курильницы.
- Какое-то магическое снадобье? - Петров с уважением потянул носом противно воняющий сгоревшей бумагой воздух.
- И да, и нет, - Ерофей хитро усмехнулся.
- Это секрет?
- Нет. Необходимо было извлечь субстанцию материального отрицания магического мира, - неохотно пояснил я. - Это обязательное условие схлапывания канала проецирования. Такое отрицание в нужной концентрации содержится только в учебнике диалектического материализма. Его-то мы и спалили.