— Если я набираю 28–36, то почему трубку поднимаете именно вы?
— Потому, что вы набираете не 28–36, а 28–35! Сосредоточьтесь, девушка, и не поднимайте меня больше с постели, у меня ишиас…
После непродолжительного раздумья все-таки я догадался, что автомат набирает одной единицей меньше. Я энергично набрал 28–37, и с другого конца провод: ответили:
— Гостиница «Мусала». Что вам угодно?
— Соедините меня, пожалуйста, с номером Димитра Досева.
— С кем, с кем?
— Ну, Дими Дос, иллюзионист из цирка…
Мне повезло. Хоть и приглушенная посторонним гудением, связь все же установилась:
— Алё?
— Это товарищ Дими Дос?
— Именнё он.
— Можно поговорить с кем-нибудь из трио «Тринидад»?
Я нарочно спросил так. Не мог же я сказать, отличается ли этот отец таким же демократизмом, как мой. Ответ гласил:
— Невозмёжнё. Мяльчики на прогюлке.
— А их сестренка?
Одна, две, три секунды. Потом:
— Она на балконе. Я позову ее с удовёльствием.
Ведра на улице снова загремели, гудение в трубке смеялось с каким-то торопливым шелестом. Наверное, Хуанита в гостинице носила свою тяжелую испанскую юбку.
— Добрый день! — сказал я быстро, чтобы не давать времени на раздумье. — Вам звонит один ваш… э-э… поклонник. Когда, о прекрасная сеньорита, вы смогли бы уделить мне частицу своего времени?
Я ожидал, что она ответит резко, ведь хорошо воспитанные барышни не разговаривают просто так с незнакомыми мужчинами. Но у нее было явно европейское воспитанием, потому что она не только не оборвала меня, но и ответила:
— Сейчас.
Ах, этот злополучный телефон! Эти злосчастные ведра! Из-за них голос казался глухим и хриплым. А может быть, это было вызвано ее волнением?
— Я вас что-то плохо слышу, — сказал я и дунул в трубку, чтобы наладить связь. — Мне кажется, Хуанита, что у вас чуточку сел голос…
Она призналась:
— Меня угостили мороженым.
Мне показалось, что она повеселела. Я решил воспользоваться ее хорошим настроением и открыться:
— Александр Александрович Александров, ученик шестого «В» класса школы «Свет». У нас уже несколько дней учатся ваши братья.
— Великое дело!
Почему такой поворот? Может быть, я в чем-то ошибок? Может быть, там в комнате вошел ее отец? Я сделал глотательное движение и сказал:
— Сеньорита Хуанита, вы меня огорчаете таким внезапным пренебрежением.
— Я очень радуюсь.
Бросив трубку на рычаг, я вылетел из кабины, как ракета, четырьмя скачками перемахнул широкую улицу и пошел домой гордой походкой тореадора, упавшего с коня, но все еще не потерпевшего поражения…
Глава VIII. Из таких артисты не выйдут
Без четверти пять мама взяла в кухне большую нейлоновую сумку:
— Пойду по магазинам.
Я пообещал ей за это время тоже что-нибудь сделать. И не только из уроков. Она удивилась, но была довольна:
— Молодец, вот таким ты мне нравишься! Похвалю тебя отцу.
С этими словами она дооформила помадой свою верхнюю губу, прошла по коридору и бодро захлопнула дверь. Десятью секундами позже я эту дверь открыл. По лестнице, ведущей в мансарду, тихо, как воры, спустились Валентин и Крум. Оба мрачные, как осенние тучи. Но свое недовольство они выразили только в гостиной:
— Здорово ты нас подвел! От сидения на корточках у нас занемели ноги!
— И ко всему прочему, за дверью ходил мышонок…
Я их успокоил, заверив, что все эти невзгоды они переносили ради нашего общего успеха. На улице мама могла бы встретить их в любое время, а в мансарде — никогда! Вот уже несколько дней она избегает подниматься туда именно из-за мышей.
— Ладно, Саша, — согласился Крум и сел в кресло. — Здесь, по крайней мере, можно посидеть на мягком…
Валентин последовал его примеру. Лучи послеполуденного солнца осенили его круглую голову.
— Все готовы? — спросил я.
— Нет, — очень искренне ответили оба.
— Почему?
— Ты нам не объяснил, кто кого будет тренировать.
— Ах какой же я раззява!
Я принес из кухни высокую алюминиевую хозяйственную коробку, которую мне удалось еще заранее обернуть желтой фольгой.
— Я буду директором нашего цирка и по совместительству — фокусником. Эта коробка, так сказать, — часть моего реквизита. Дополнительно я достану себе кое-что другое. Кроме того, на манеже я буду появляться во фраке и цилиндре, чтобы отвлекать внимание публики…
— Пока ты отвлекаешь только наше! — насупился Валентин. — Если ты думаешь, что будешь удивлять зрителей всякими фокусами, а мы с Крумом будем только капельдинерами, то мы к соглашению не придем!