Дядя Геннадий быстро вскочил, одним махом нахлобучил кепку, сухо сказал «до свиданья» и пошел к выходу из сквера.
У меня тоже не было причин задерживаться здесь. Дома надо было проверить, написала ли мама мое сочинение по болгарскому. Ждало меня и задание по истории. Поэтому разумнее всего было встать с корявого корня, поправить узел пионерского галстука и…
— Дядя Генна-ди-и-ий!
Оказалось, что он недалеко и тут же подал голос из-за ограды:
— Оставь, оставь при себе. Я-то знаю наизусть…
Голос был дружелюбным. Этот признак доверия мне понравился. Хоть я его и подковырнул, но человек не перестал меня уважать. Может быть, отчасти благодаря дяде Владимиру… Я осмотрелся. В сквере не было никого. Даже продавщицы в ларьке не было. Я развернул письмо умершего и снова прочитал:
«Крепость Бейга. Четыре метра к северу от точки, где пересекаются диагонали, Altin. 26 июня 1938 г.».
Глава V. По всему городу разговоры
Я полагал, что интерес к трио «Тринидад» с течением времени уменьшится. Подумаешь, скачут на дрессированных лошадях по манежу цирка «Континенталь»! А были же и есть герои намного смелее во всех концах земли, но люди вспоминают о них только по праздникам да по годовщинам! «Любое чудо — на три дня», — сказал бы мой дедушка Санди, если бы узнал о моих переживаниях. Но три дня уже прошли, а дедушкина поговорка не спешила себя оправдать. Каждый вечер десятки девчонок и мальчишек из нашей школы водили своих родителей под брезентовый купол. И каждое утро те же девчонки и мальчишки толпились у дверей нашего класса, чтобы увидеть «негра», «индейца» и «плантатора». Некоторые были так воодушевлены, что смотрели программу дважды — и с мамами, и с тетями. Только мы с Крумом воздержались даже в ответ на предложения мам.
— Как, ты не хочешь пойти со мной в цирк? — спросила меня мама еще во вторник.
— Говорят, ничего интересного, — ответил я.
Она удивилась, но не стала настаивать.
Подобный разговор был и у Крума. Мы оба не хотели, чтобы капельдинер узнал нас, разоблачил и устыдил как: зайцев.
В школе разговоры не утихали. Чтобы быть свободными на переменах, все, за исключением Стефана Второгодника, стали выполнять домашние задания дома. Впрочем, он их не выполнял и на переменах, потому что ему безразлично, будет он учиться в следующем году или не будет.
— Саша, — сказала мне Пенка однажды утром, — я узнала, что цирковые артисты живут в гостинице «Мусала». У них в номерах телефоны! Семья иллюзиониста Дими Доса тоже там. Вместе с попугаем!
Я ответил так, как она заслуживала:
— Попросила бы этого Дими Доса удочерить тебя. Тогда ты станешь артисткой и перещеголяешь своей болтливостью самого мистера Попугайсона!
Вечером в среду меня разозлил дядя Геннадий. Мама послала меня за вермишелью, а он — гоп! — оказался рядом со мной в бакалее:
— Здравствуй, Александрик! Какая неожиданная встреча!
Я начал было сомневаться, так ли уж неожиданны наши с ним встречи, но виду не подал.
— Мне тоже приятно вдруг тебя встретить. Как ты спал после обеда?
Золотоискатель подмигнул мне:
— Из-за того, что по ночам у меня бывает бессонница, после обеда люблю вздремнуть. — И сразу же спросил: — Кажется, в вашем классе учатся артисты цирка, да?
— Трое. Но второго сорта. Учимся вместе до понедельника.
Одна тетка из очереди спросила:
— Это вы говорите о трио «Тринидад»?
— Да, — охотно ответил дядя Геннадий.
Женщина всплеснула руками так, что чуть не стукнула меня своей сумочкой:
— Мои дочери в восторге! Я тоже! Прекрасные наездники! Ни разу не упали!
В разговор вмешались другие покупатели: как это так — юные артисты мне не понравились! Один даже сказал с какой-то смесью сочувствия и упрека в голосе:
— У тебя, малыш, еще усики не пробились, а ты уже так состарился…
— Пачку вермишели, — сказал я продавщице.
— И коробку спичек, — быстро добавил кладоискатель.
Я думал, что, выйдя на улицу, он опять начнет намекать на крепость, на золотые монеты, пересечение диагоналей… Но он оказался утонченнее — не сказал ни слова о кладах. О цирке — тоже. Как будто его и не было. Упомянул только о погоде, о видах на урожай винограда.
— В общем, до свиданья! — сказал он в заключение, оставив меня, наконец, в покое.
Утром я воспользовался большой переменой, чтобы собрать свой верный отряд: Крума, Жору, Бемоля и Валентина.
— Вам ясно, что происходит?
— Нет.