бный взгляд на мир! И долг исполнен, и совесть чиста! А чтобы, значит, сделать что-то сверх указанного - ни-ни? - Простите, госпожа. Девушка я темная, неученая, ваших речей не понимаю, - отозвалась за это Гретка. Хотя уголком рта дернула, и под опущенными ресницами стали колючими, недобрыми. - Ой, мастерица, не прикидывайся дурочкой, не на такую напала! - всплеснула руками панна Сапфира. Головой повертела, прищурилась: - Ну-ка глянь, кто это там ножки волочит? От кого аж сторожевые псы шарахаются? Поглядела Грета. Поневоле нос сморщила. Брела по Целетной улице побирушка без роду-племени, в углах таилась, под заборами шмыгала, горбилась, к земле жалась. Вся в лохмотьях и отрепьях, с узлом за спиной, вонючая да жалкая. Из тех, кому горожане издалека монетку швырнуть брезговали и кого даже Гильдия нищебродов к себе не принимала. Никому не нужная, повсюду лишняя. Лица никогда не видать за грязными блохастыми лохмами. Не имени, ни прозвища толкового, одна кличка, как у собаки. Да и та означает - Ничья дочь. - Креспита это, - нехотя сказала мастерица. - Никчемная. Я ее подкармливаю иногда. - Не-ет, - протянула госпожа Сапфира, злорадствуя. - Это идет твое истинное доброе дело. Твоя возможность доказать, что ты воистину добрая христианка. Приюти эту бедолагу. Накорми, отмой, отогрей - и воистину воздастся тебе. По заслугам, а не ради брошенной мимоходом монетки. Что, не хочешь? Так я и думала... - Ошибаетесь, барышня Сапфира, - Гретка прижмурилась на миг и прокричала: - Эй, как там тебя! Креспита! Поди сюда! Поди шустро, кому сказано! Чего вкусного дам! Боком-боком, словно таракан с отдавленной лапой, перебежала нищенка к крыльцу мастерской. Замерла, в точности зверек испуганный, не ведающий, чего ждать: схватить брошенный кусочек и удрать? Затаиться, пока не заметили и камнем не кинули? Бежать сломя голову? - Я возьму ее к себе, - Грета вздернула голову. - А я проверю, - хмыкнула госпожа Сапфира. Поднялась к карету, хлопнула дверцей без герба и укатила. Портнихи да вышивальщицы прилипли к окнам, прохожие остановились поглазеть, пересмеиваясь промеж собой, и жалостно скулила напуганная нищенка, ежась под людскими взглядами. Станислав остановился перевести дух. За окном промелькнуло и глухо бухнуло - должно быть, изрядный ком снега сполз с кровли и отправился в полет до булыжников мостовой. Тех же самых вытертых булыжников, по которым некогда цокали серебряными подковами горячие кони, увлекая за собой маленькую изящную карету панны Сапфиры. - Гретка привела нищенку в свое жилище, - снова свилась причудливыми узлами небывалая история о минувших временах. - Жила она по соседству с мастерской, в хорошей комнате, с крепкими замками на дверях. Там у нее хранились дорогие ткани да настоящие самоцветы рассыпаны по шкатулкам. Повыкинула Гретка все из кладовой, сняла полки, сделала конурку для своей приживалки. Силком заставила ту отмыться, переодела да расчесала. Оказалось, Креспита вовсе не дряхлая старушонка, как все считали, но девчонка летами. Росточка малого, одутловатая, неуклюжая, а умишка - у воробья и то побольше наберется. Ничего не могла, ничего не умела, как Гретка не пыталась ее наставлять. Тарелку или горшок возьмет - непременно расколотит. Пол примется мыть - зальет водой, потом ведрами приходится вычерпывать. К ткани случайно прикоснется - та в клочья расползается. Цветы в горшках под ее взглядом вяли, молоко скисало, хлеб плесневел. Лепешки вздумала испечь - муку просыпала, тесто сожгла, чуть полдома не спалила. Говорить побродяжка толком не умела, только мычала себе под нос да лопотала, как дите малое. Но Гретку полюбила - иная собака так хозяина не любит. Всюду за ней таскалась. Забьется в уголок и лупает оттуда глазищами белесыми. За всяким шагом ее следит, за каждым движением. Грета мимоходом ей велит принести чего - та бежит сломя голову, все перепутает, но старается. Грета молчала, терпела. Кто другой давно уже отлупил бы никчемную дурочку смертным боем и за дверь выкинул, а Гретка все к ней с добрым словом. Увещевала тихо да ласково, порой и выходило из корявых рук Креспиты что толковое. Госпожа Сапфира заезжала через два дня на третий. Дотошно разглядывала будущее платье - как оно срасталось из разных материй, как распускались на нем причудливые цветы, как с каждым стежком оно становилось все лучше. Иной раз панна Сапфира с ехидцей спрашивала о том, как поживает Креспита, и Гретка отвечала: намного лучше, чем нищенке жилось на улице. Однажды Сапфира пожелала примерить платье - да так, чтобы никто из мастериц не видел ее и не смог потом разболтать подружкам. Вдруг кто из недругов госпожи Сапфиры прознает, сумеет заказать себе такое же - и выйдет конфуз, не сумеет она околдовать молодого герцога на рождественском балу? Грета отпустила швей по домам, заперла мастерскую, сама нарядила Сапфиру, затянула шнуры да ленты на корсаже, отступила в сторону. Алое и серебряное, в каменьях да кружевах, платье струилось и переливалось. Оно жило само по себе, панна Сапфира была в нем прекраснее любой другой женщины - потому что оно было задумано, раскроено и сшито для нее и только для нее. Для ее голубых глаз, иссиня-черных волос и бледной кожи с нежным румянцем, гладкой, как лучший атлас венецианской выделки. В нем дама Сапфира стала подлинной драгоценностью в изысканной оправе, перстнем, что принц Фердинанд поспешит надеть на свой палец. Не заметив прикованной к колечку незримой, но прочной цепи. Госпожа Сапфира в новехоньком, почти готовом платье кружила по мастерской, овевая широким подолом старые станки с пяльцами, широкий прилавок и бесконечные рулоны тканей. Мир танцевал вместе с ней, ковром стелился под ее ногами в остроносых башмачках, и Гретка с усталой, смиренной горечью сознавала: никогда, никогда у нее не будет ничего подобного. Она шьет великолепные наряды, но ей не суждено носить их. Не ощущать волнующего прикосновения новехонького бархата к коже, стягивающих объятий корсета, ласкающего женских слух шуршания множества накрахмаленных нижних юбок. Она - сапожник без сапог, портниха, что всякое утро натягивает одно и то же скромное платьице цвета мышиной шерстки с ослепительно-белым передником. - Все похвалы тебе были истинными, но скоро ли я смогу забрать мое платье? - осведомилась Сапфира. Она расправляла складки, разглаживала пальцами непослушно топорщившиеся кружева, любуясь матовым сиянием бархата, его прелестью и новизной. - Еще день... может быть два, - странно пересохшим от волнения горлом отозвалась Грета. - Нужно сделать последние строчки, закончить вышивку... Я не могу доверить это моим швеям, мне придется забрать ваше платье домой. Если хотите, я лично привезу его... - Конечно, привози, - рассеянно улыбнулась своему отражению в маленьком потрескавшемся зеркале Сапфира. - Я пришлю за тобой экипаж. Такое платье и такая мастерица достойны личной кареты с кучером и охраной. Ты не должна возвращаться по темным улицам с кошельком, полным золотых талеров - вдруг что случится?.. Кстати, твое доброе дело все еще с тобой? Ладно, ты убедила меня в своей готовности истово и бессмысленно служить господним заветам, можешь не мучиться дальше. Прогони ее на улицу, там ей самое место. - Я не собираюсь прогонять Креспиту. Не сейчас, ни потом, - отчеканила Грета. Сапфира уставилась на нее с наивным любопытством ребенка, разглядывающего диковинного зверька из Нового Света: - Не собираешься? Ну ты и дурочка, мастерица Грета. Из тех, что безоглядно верят в доброту людей и Небес. Жизнь ничему вас не учит, а жизнь зла. И люди злы. Они притворяются убогими и несчастными, а ты в своей безоглядно и глупой доброте веришь им. Всю жизнь будешь сидеть с иглой, подшивая чужие платья, и никогда не скопишь на свое собственное. А я-то думала... - она оборвала фразу, снисходительно махнув рукой и скрывшись за потрепанной занавесью. Куртизанка переоблачалась там, невидимая за выцветшей тканью. Превращаясь из редкостной бабочки обратно в женщину. Гретка стояла, тяжело уронив свои ловкие, умелые руки вдоль тела. Глядя на знакомую до последнего предмета, до мельчайшего гвоздика и скрипучей половицы мастерскую. Панна Сапфира, проходя мимо, мимолетно потрепала ее надушенной рукой по щеке: - Очнись, милочка. Тебя с нетерпением ожидает работа. Единственное сокровище, что у тебя есть. Если будешь усердна, я смогу дать тебе еще кое-что... То, чего никогда прежде не было в твоей унылой жизни, - она подняла пальчик, улыбнулась своим мыслям: - Ах, мастерица, у меня совсем из головы вылетело. Такие, как ты, верят лишь в то, что увидят собственными глазами и потрогают собственными руками. Ну-ка, собирайся. Ты едешь со мной. - Но я должна... - заикнулась Грета. - Ты должна отыскать что-нибудь, не напоминающее замызганную половую тряпку, и поехать со мной, - отчеканила куртизанка. - Конечно, я тебе не фея-крестная из детской сказочки. Не будет тебе шелкового платья, алых туфель и принца, согласного немедля взять тебя в жены. В зал для гостей тебя тоже не допустят, чтобы не смешить приличное общество и не портить мою репутацию. Но кое-что ты увидишь - и не забудешь увиденного до конца своей жизни. Уж это я тебе обещаю. Поскакали быстрые кони, завертелись алые спицы в колесах. Примчалась карета ко дворцу - колонны белые, стены л