отала катушки с золотыми нитями, густой паутиной заплетя комнату. Изрезала кружева и ленты, истыкала платье иглами с подвернувшимися под руку нитями. Первые солнечные лучи пробились через окно, скудоумная нищенка сидела на полу, раскинув ноги и улыбаясь от уха до уха. Впервые на памяти Греты побродяжка улыбалась, растягивая толстые губы в непривычном к тому движении, и скверно вылепленное ее лицо казалось почти прекрасным, как у панны Сапфиры. Креспита улыбалась, преданно таращась на идущую к ней Грету. Тонкие нитки рвались с едва слышным звоном, тяжелые ножницы сами легли в руку, а Креспита все улыбалась, глядя на обожаемую хозяйку и не чуя беды. Красная кровь разлетелась брызгами по белизне накрахмаленного передника. Впиталась в мягкость алого шелка, упругими рубинами легла на переплетение золотых нитей. Креспита мешком грузно сползла вниз, Грета возвышалась над ней, сжимая холодные кольца ножниц, и в ушах ее стоял беззвучный стон: - За что, Грета, за что?.. Пелена спала с глаз Греты Немецовой, тихой мещаночки, старавшейся "быть как все". На миг она увидела мир другим. Увидела платье, раскинувшее свои длинные рукава и широченные юбки, увидела сияющую своим совершенством вышивку, что создали ее собственные руки. Увидела золотые нити жизней и нанизанные на них камни человеческих судеб - то, что хотела показать ей Креспита. Увидела Креспиту, безымянную нищенку, ничью дочь в ореоле золотистого света и сломанных белых крыльев. Увидела, сморгнула - и все исчезло. Осталась только ее комната, озаренная светом нарождающегося утра, торжествующее в своей красоте платье госпожи Сапфиры да мертвая побродяжка на полу. Неловкими пальцами Гретка распустила завязки на испачканном переднике. Отыскала старый мешок и, стиснув зубы, зашила в него тело Креспиты, обернутое окровавленным батистом. Нищенка оказалась совсем легкой. Отперев дверь черного хода, Грета выволокла свою ношу на задворки дома. Там, в самому углу двора, притаился старый, давно иссохший и заброшенный колодец. Мастерица перевалила мешок через каменную закраину и прислушалась к донесшемуся из глубины глухому удару. - Никто не станет тебя искать, - беззвучно пробормотала она, закрывая рассохшуюся крышку. - Кому ты нужна, никчемная побродяжка. Гретка не ошиблась. Соседям она сказала, что Креспита просто-напросто ушла, стянув пригоршню стеклянных камешков. Мастерица вызвала плотника, и тот перестроил кладовку - бывшее жилище Креспиты - в шкаф для хранения тканей и готовых платьев. Вскоре о Креспите просто-напросто позабыли. Была и сгинула. Ведь она была всего-навсего слабоумной нищенкой, не способной толком связать два слова. - И что, все так и закончилось? - возмутился я. - О нет, все только началось, - Станислав пошевелился, диван под ним встревожено скрипнул. - Сапфира получила заказанное платье, без труда очаровав на рождественском балу герцога Фердинанда и став его метрессой. А мастерица Гретка Немецова стала ее личной портнихой, ее тенью и доверенным лицом, хранительницей ее секретов и тайн. Звезды улыбались прекрасной Сапфире, решительно прокладывавшей себе путь наверх. Для начала панна Сапфира законным путем сделалась из безродной проходимки знатной дамой, за наряды, вышедшие из-под иглы Гретки, раздобыв себе потребные бумаги. В мастерской пани Немецовой сшили роскошный камзол с куньим мехом и много всяких других вещей, с почтением поднесенных Сапфирой в день празднования дня ангела наследника престола, принца Августа - и спустя месяц наследник скончался от неведомой болезни. Герцог Фердинанд стал наследником императорской короны, и Сапфира поднималась по ступенькам вместе с ним. Три года наветами и соблазнами она устраняла тех, кого Фердинанд счел своими врагами или противниками, а Гретка во всем способствовала ей. Когда стало ясно, что старому императору осталось недолго, а Фердинанд уже примеривал корону, Сапфира вознамерилась избавиться от супруги своего патрона, заграничной принцессы. Гретка снова засела за шитье - и принцессу Исабель сжили со свету непрестанный кашель и грудная жаба. Дамы торжествовали, и тут случилось то, чего они никак не могли предусмотреть. Принц Фердинанд в припадке ревности своеручно задушил свою фаворитку. Поясом от сшитого Гретой платья, кстати. Взревновал он, как шептались украдкой, не к смазливому красавчику из своей свиты, что было бы понятно и объяснимо. Принц убил панну Сапфиру из ревности к тихой и незаметной портнихе, которая была ближе к прекрасной Сапфире, чем любой из живущих. Так это или нет, никто в точности не ведает. Сапфиру быстро и тихо схоронили в дешевом гробу на окраинном кладбище, а Гретка... Гретка на своей шкуре познала суровость поговорки о том, что серой утице никогда не летать наравне с лебедями. Высший свет брезговал ею. Пани Немецовой пришлось вернуться из дворцов да замков обратно в свою мастерскую на Целетной улице. Богатые дамы более не желали давать ей заказов, купцы да мещане не желали связываться с ней из-за дурных слухов, бедным горожанам услуги мастерской были не по кошельку. Гретке, впрочем, было все едино. Часть ее души умерла вместе с Сапфирой, и вещи, выходившие из ее рук, больше не радовали глаза и сердца покупателей. Портнихи и швеи брали расчет и уходили к другим хозяевам, Грета распродавала материи и золотые нити, а новые мастерицы к ней наниматься не желали. Впрочем, Гретке не было до этого дела. Целыми днями она сидела посреди опустевшей мастерской перед станком с натянутой тканью, не делая ни единого стежка. Те, кто видел ее в это время, говорили, якобы она яростно спорила с кем-то невидимым, доказывая что-то свое. Ей слышался голос умершей нищенки, к ней приходила задушенная Сапфира и садилась рядом, касаясь своей холодной рукой ее руки. Болтали, ночами Гретка плясала на спящих площадях и выкрикивала проклятия небесам, отобравшим у нее Сапфиру. Она начала шляться по кабакам, пропивая оставшееся в мастерской добро, пошла по рукам, опустилась и обнищала. Бывшая рукодельница стала бродяжкой, позабывшей свое имя. Единственное, что уцелело у нее от прошлой жизни - мешочек с шелковыми лоскутьями и обрезками витых позументов. Ее прозвали Креспитой - Ничьей... а потом она исчезла. Никто не знает, что с ней сталось. Возможно, она просто замерзла холодной зимой где-нибудь в переулке и ее засыпало снегом. Шепчутся, что если придти в ночь осеннего новолуния к дверям бывшей мастерской пани Немецовой и постучаться, то изнутри могут откликнуться и принять заказ. Спустя два дня и две ночи ты сможешь его забрать - призрачная мастерица сошьет и выткет все, на что достанет твоей выдумки и кошелька. Это будет удивительная вещь, но обладание ей навлечет на тебя несчастья. - Однако ты носишь пояс ее работы, - напомнил я. Сташек пренебрежительно отмахнулся: - По правде говоря, понятия не имею, откуда взялся этот пояс и кто его сделал. Я купил его по дешевке в лавке еврейского старьевщика, отдал подновить и придумал ему зловещую историю. Согласись, старинная вещь без надлежащей истории сразу теряет половину своей красоты и ценности. Да и вообще, Прага самой своей природой располагает к сложению таинственных преданий. - Это я давно подметил, - согласился я. - Вас хлебом не корми, дай сочинить легенду об очередном заброшенном доме или бродящем по улицам духе невинноубиенной девы... Выходит, никакой Греты Немецовой вообще не существовало? - Откуда мне знать? - ответил вопросом на вопрос Штакельберг. - Ты же в нее поверил. Значит, она была. Гретка жила на свете и умерла, такова история каждого и всякого из нас. - Но в чем же тогда мораль твоей притчи? В том, что удача приходит и уходит, когда ей вздумается, что с хорошими людьми порой случаются плохие вещи, или что нигде не скроешься от возмездия судьбы? - Не знаю, - Сташек зевнул. - Нет в этой истории никакой морали, и никогда не было. Она существует сама для себя, как солнце и звезды. Истории творят мир, и сам Господь в мудрости своей когда-то просто поведал историю, персонажем которой станет всякий и каждый из нас, живших, живущих и тех, кто будет жить после нас. Покойной тебе ночи. Если вздумаешь пойти на Целетную и поискать заброшенную мастерскую, имей в виду - я с тобой.