Выбрать главу

всего-то нужно было только вспомнить…

Но таял снег,

и было нелегко мне

остатки талых слов в руке сминать.

Снег таял,

начинался новый день,

и к новой жизни возрождался кто-то,

и отступала сумрачная тень,

и новый снег лежал за поворотом;

В том доме говорили: Покрова,

и пряный дух тянулся с сеновала…

и оживали мёртвые слова,

и я – как будто – с ними оживала.

Раковины каури. Иллюзорное

несколько раковин каури

спящих в моей руке

помнят о временах

давно канувших в Лету

я разжимаю ладонь

и вижу как на песке

проявляются имена

и тут же уносятся ветром

сто властелинов мира

играющих словом вечность

один из них обнажает меч

 но…

несколько раковин каури

цена жизни раба

и статуса господина

их уравняет смерть

спящих

в сандаловых гробах

с теми кто в общей яме

все перед ней едины

несколько раковин каури

тихо в руке лежат

чей-то застывший крик

или чья-то усмешка

как это всё-таки страшно

время в руке держать

не думать не говорить

знать что всё будет смешано

лишь мириады песка

поющие под сирокко

вспомнят

как чья-то рука

раковины до срока

выронила

раковина каури

спит в ладони пустой

ветер тростник ломает

в ауре цвета индиго

вспыхивает золотой

лжёт Покрывало Майи

Даже, если всё расставит…

Даже, если всё расставит

время по местам,

даже, если ближе станет

тот, кто дальше стал,

годы вытянутся в мили

и сведут «на нет»

череду имён, фамилий,

званий и побед.

Неразменною монетой

притаится вздох,

да печали перманентный,

«сахарный» ледок.

Близко будешь –

далеко ли –

жажду аз воздам

утолит и упокоит

тёмная вода.

И до срока лёгший камень

на душу твою

в эту темень тихо канет,

точно в полынью.

Даже если станет легче

и светлей вода,

помни, время память лечит –

горечь – никогда.

Полно думать о печали –

пусть себе горчит,

только б к берегу причалив,

память излечить,

только б кто в церквушке старой

помолясь, скорбя,

Богородице поставил

свечку за тебя.

Журавлиное

Что в нас журавлиного, друг мой?

Почему манит нас берег дальний?

Тесен ли уклад патриархальный,

холодно ль в провинциях зимой.

Может, журавлиные сердца

жаждут перелётов-переездов…

Но весною, в городок уездный,

где вскипает зелень у крыльца

души журавлиные спешат,

подлечить открывшиеся раны,

в домик, где цветущею геранью

горницу любили украшать.

Оттого и тянет по весне

к этим перелётам-переездам,

в милый сердцу, городок уездный,

в дом, где журавельник на окне.

_______________

geranos (греч.) – журавль. Одно из названий герани – журавельник.

В поисках брода…

Память-река,

где течение вспять;

Думала, прошлого

каждую пядь

знаю.

В поисках брода

брожу до утра;

скрыто грядущее,

да и вчера

тает.

И проплывают

туманно-легки,

на расстоянии

взмаха руки,

годы.

Память-река

свою ношу несла тысячелетия –

несть им числа –

в водах.

Здесь и тревога моя

и покой,

их невозможно

коснуться рукой –

взглядом…

Здесь воплощений

моих череда

из ниоткуда

плывёт в никуда

рядом.

Брод не сыскать…

Да ведь это же явь.

Может быть

стоит попробовать вплавь?

Верю.

Воды бездонные

переплыву,

ждёт на другой стороне

наяву

берег.

* * * ("Весна принесёт бессонницу...")

Весна принесёт бессонницу

и дальних дорог жажду,

и маленький город вспомнится,

попав в который однажды,

к местечку этому скромному

неясной тоской влекома,

родство ощутила кровное

на улицах незнакомых.

Шагну в лабиринты прошлого,

примерю судьбы и лица,

мелькнёт сарафанчик с прошвою

у дома под черепицей,

в саду…

не изба российская

и не украинская хата –

ну что ж ты,

ступай, отыскивай,

свой след на земле Солхата.

_______________

* Солхат – одно из древних названий города Старый Крым.

Соранг

У моряков есть поверье, что среди бушующих нордов и трамонтан, муссонов и сокрушительных тайфунов есть жаркий ветер соранг, дующий один раз за многие сотни лет. Соранг приходит с южных румбов горизонта поздней зимой и обыкновенно ночью. Он приносит воздух незнакомых стран, печальный и легкий, как запах магнолий. Сами по себе начинают звонить колокола сельских церквей, голубая заря поднимается к зениту, и сквозь снега пробиваются цветы, похожие на подснежники.

           К.Г.Паустовский «Соранг»

Мне останется синь да сон,

капля сумерек киммерийских,

впечатлений дорожных сонм

о земле далёкой, но… близкой.

Не отвечу – и не проси,

мне самой удивляться впору,

как в равнинный покой Руси

просочились Синие горы.

Эту данность не объяснить –

я давно породнилась с нею,

видно, выпряла Доля нить:

тоньше – нет,

но и нет прочнее.

И когда из далёких стран

за дождями ветра слетятся,

возвратится в мой дом Соранг –

приносящий тепло и счастье.

И припомнится сон,

где синь,

и забвенье уже не тронет

на седых дорогах Руси

алый след киммерийских хроник.

На улицах Старого Крыма

на улицах Старого Крыма

солнца больше чем где бы то ни было

в нём купаются здешние воробьи и голуби…

обленившиеся коты похожие на языческих идолов

так заносчивы и вальяжны…

это всё оттого что им

ничего неизвестно о холоде…