Вокруг было очень тихо.
Альваро решил передохнуть; хоть поиски и не принесли результата, отчего не позволить себе немного поразмыслить в тишине и покое.
Вид пустынного двора действовал умиротворяюще.
Несмотря на все загадки, опасности и усталость, у Альваро впервые в жизни было ощущение, что он занимается чем-то по-настоящему важным. Все было очень просто, как в детской сказке. Жил-был один хороший человек, – его дядя – который нашел волшебную книгу – Рукопись Бога – и передал ее пятерым ученикам, – хранителям – чтобы она не досталась плохим людям – Тайному Союзу – и чтобы совершить некий обряд, – смену хранилища – во время которого отважный герой – сам Альваро со своими помощниками – спрячет книгу в надежном месте, как повелось веками.
В любом киоске можно было отыскать комиксы с похожим сюжетом.
В окно было видно, как секретарша с папкой под мышкой спускается по лестнице.
День начинал клониться к вечеру, а священнику предстояло пересмотреть еще целую кучу книг.
Пособия были расставлены по дисциплинам: урбанистическая география, социальная география, география населения, сельскохозяйственная география, развитие регионов, индустриальная география, глобальная экономика, транспортная география…
Альваро педантично пролистывал один том за другим, и каждый из них оказывался именно тем, что обещала обложка.
Главная проблема любой сказки в том, что она не знает полутонов: негодяи в ней воплощают абсолютное, дистиллированное зло, волшебные книги обладают всеми возможными магическими свойствами, а на одеждах добра нет ни одного пятна.
География торговли, география туризма, тендерная география, география информационных систем, освоение территорий, история географии…
Альваро с большим трудом заставлял себя не смотреть в окно.
Процессию нищих, поднимавшихся по лестнице, возглавлял бородач с костылями, в которых он явно не нуждался. За ним шагали толстая девица в брюках и свитере, женщина с полопавшимися от уколов венами, пригожий светловолосый парнишка, одетый лучше остальных, и здоровяк в грязных лохмотьях, с размозженным выстрелом подбородком.
Альваро, затаив дыхание, смотрел, как они преодолевают последние ступени и входят в коридор.
Удивительное шествие заворожило его.
Появление грязных бродяг в университете было как пощечина уютному академическому мирку, навсегда оторвавшемуся от реальности.
Пришельцы умирали со смеху, глядя на перепутанных секретарш, что шарахались в стороны, пропуская диковинную процессию. В этом смехе, пронзающем не хуже кухонных ножей, слышалась вековая ненависть обездоленных к тем, кому повезло. Альваро все видел, но не двигался с места.
Священник спокойно ждал приближения опасности.
Без тени страха.
Он наблюдал за бродягами, пока те не исчезли в коридоре, ведущем к кафедре.
Как только нищие пропали из виду, Альваро очнулся. Странное спокойствие сменилось приступом паники, священник подхватил плащ, метнулся в коридор и выскочил на лестницу.
3
– Между прочим, поезд стоит в Торребьентосе всего две минуты.
– Расскажи мне об этом месте.
– Это была единственная наша с… с Коронадо совместная поездка. Он очень любил свою кузину. И доверял, раз решил оставить чемодан у нее. Это было почти двадцать лет назад.
В пассажирском вагоне, прицепленном к почтовому поезду, не было никого, кроме Эрнандес и Ривена. Они курили, сидя друг против друга. Женщина пыталась смотреть в окно, но окрестные пейзажи скрывались за пеленой дождя.
– Эта деревня – нечто особенное. Когда загрязнение воды в прибрежной зоне достигло предела, ловить рыбу стало невозможно, любителям купания пришлось перебираться в бассейны, и процветающие рыбацкие и курортные поселки превратились в города-призраки. Для Коста-дель-Соль это были тяжкие времена. Но Торребьентосу повезло. Руководство не помню какой партии решило создать там рай для инвалидов. Они потратили миллионы на то, чтобы поднять деревню из руин и сделать из нее уголок нетронутой природы и поселить в нем людей, страдающих всевозможными недугами. В качестве бонуса решено было отремонтировать старинный отель и знаменитый санаторий для безнадежных больных. Кузина Коронадо как раз окончила курсы медсестер, и ее тут же взяли на работу в санаторий. Второй медсестры, столь же преданной работе, было не сыскать. Нужно иметь крепкие нервы, чтобы каждый день видеть, как кто-нибудь умирает. Особенно если к ним привязываться…
– Главное, не одалживать им денег. А как она сейчас?
Не то чтобы эти слова по-настоящему задели Эрнандес, но она предпочла пропустить их мимо ушей и продолжала, стараясь не терять нить повествования:
– Потом к власти пришла другая партия, и проект перестали финансировать. Больные разъехались, хотя и не все. Многим понравилось жить на природе, и они решили остаться в поселке вместе с родственниками, врачами и медсестрами. В довершение всего Торребьентос наводнили бродяги. Говорят, теперь это жуткое место, там нет ни воды, ни электричества, ни властей, ни порядка. Страшная нищета. Государство продолжает поддерживать только санаторий. Кажется, Элисея до сих пор там работает. Знаешь, она была весьма привлекательной особой.
– С большим бюстом?
– Изящной и миниатюрной. Сейчас ей за пятьдесят. Если честно, я не знаю, хранит ли она чемодан до сих пор.
Ривен посмотрел в окно, за которым сгущались сумерки, и заговорил, не глядя на женщину:
– Если предположить, что он все-таки у нее, значит, у нас есть два чемодана из трех. Что нам с ними делать?
– Это решать Альваро.
Ривен подсел к женщине и положил руку на спинку ее сиденья. Теперь он смотрел ей прямо в глаза.
– Чтоб тебя, Эрнандес. У нас могло бы что-нибудь получиться.
– Мне надо выйти.
– Я подожду.
Но она не двигалась с места.
– Ты любишь деньги? – спросила она, не пытаясь убрать его руку со своего плеча.
– Деньги нужны для того, чтобы не приходилось спать, выпивать и трахаться в подъезде. Ненавижу подъезды.
– Мне тоже приходилось в них бывать.
– Возможно, мы даже встречались.
– Приступ ностальгии? – усмехнулась Эрнандес. – Ладно, я пошла.
Ривен провожал девушку глазами, дымя сигарой.
Он задумчиво провел рукой по ее кожаной куртке, брошенной на сиденье. Встал, погасил сигару. Снял шинель. Опять закурил и пошел следом за Эрнандес.
В конце вагона располагались три двери. Парковщик выбрал ту, на которой был нарисован женский силуэт.
Эрнандес сидела на унитазе со спущенными джинсами и трусиками. Увидев Ривена, она вскочила. Волосы на лобке девушки были влажными.
– Мы можем сделать две вещи. Даже три, – заявил Ривен, расстегивая штаны.
Эрнандес с любопытством глядела на него, не пытаясь прикрыться. Даже в этот миг полная достоинства.
– Мы можем продать чемоданы ублюдкам, которые за нами охотятся. Они точно будут довольны. – Ривен приспустил штаны и погрузил пальцы во влажное лоно женщины.
Эрнандес прислонилась к стене.
– Можем отдать их Альваро. Он заплатит, сколько мы скажем, – Ривен вошел в нее и начал двигаться, медленно и грубо.
Эрнандес удивленно вскинула бровь, словно ждала чего-то другого.
Медленно и грубо.
– Есть и третья возможность. Я начинаю подозревать, что в этой истории имеется третья заинтересованная сторона. Мы могли бы спрятать чемоданы и выйти с ней на связь. – Ривен задрал на Эрнандес свитер и лифчик и принялся ласкать ее маленькие упругие груди с розовыми ореолами вокруг отвердевших сосков. – Как бы то ни было, пока не появится еще один чемодан, нам лучше оставаться в игре.
Волосы у Эрнандес под мышками были такими же светлыми и влажными, как на лобке.
Даже в синяке под глазом было что-то невыносимо чувственное.
– Черт, возьми, Ривен, что ты творишь?… Да ты спятил.
Руки женщины скользили по спине парковщика.