Смеркалось. Дождь не прекращался.
Парковщик знал, что опаздывает на встречу, но чувствовал, что комиссар его дождется. Больше всего на свете ему хотелось избавиться от чемодана, получить деньги и исчезнуть.
Отыскать кабак под названием «Эль-Гальего» оказалось несложно. Дверь ресторана была закрыта, но на стук вскоре вышла официантка. Женщина лет пятидесяти, маленькая и хрупкая, но симпатичная и полная энергии. Бэйджик на кармане белой блузки возвещал о том, что ее зовут Амелия. Официантка молча провела Ривена через пустой зал и указала на отдельный кабинет; там ждал Арресьядо.
Полицейский сидел, навалившись на стол, и приканчивал вторую бутылку «Рибейро-Бланко». Перед ним стояла нетронутая порция осьминога. Остекленевшие глаза и рубашка в засохших пятнах говорили о том, что он пьет уже давно и стремительно теряет связь с реальностью.
– Кого я вижу, наш отважный боец! Присаживайся. Здесь нас никто не побеспокоит. И на время не смотри. Эта карга не закроет, пока я не уйду. За ней должок.
Официантка на мгновение обернулась на пороге кухни и послала легавому взгляд, полный обжигающей ненависти.
Ривен поставил чемодан на стул, а сам уселся на соседний.
– Выпьешь вина? Как видишь, я на тебя зла не держу.
– Что-то не хочется.
– Ты не подумай, сначала я действительно хотел тебя убить, но потом… – комиссар пожал плечами, – понял, что совсем не держу на тебя зла.
– Ты мне просто камень с души снял.
– Ведь, если так разобраться, ты кто – просто парень с ножом, в этой истории ты пешка… Знаешь, я вчера много об этом думал. Вспоминал. Обо всем… Как нашел Роману на полу… Что толку тебя винить… Тебе просто не повезло… Корни этой истории уходят очень глубоко…
– Ты деньги принес?
– …Что-то такое я пытаюсь уловить и все никак не могу… – он плеснул себе еще вина. – Сколько ни стараюсь… Проще всего…
Ривен придвинулся к столу и отставил бутылку, чтобы видеть глаза комиссара.
– Слушай, друг, ты не на приеме у психотерапевта и не с девочкой на свидании. Деньги принес или нет?
– Проще всего было бы тебя застрелить, – в подтверждение своих слов полицейский достал огромный пистолет и направил его в лицо парковщику, – и на этом успокоиться. Типа, я отомстил гребаному убийце и все такое. Но нет… Ты, конечно, редкий урод… – Ствол «Росси-971 «ходил ходуном в дрожащей руке Арресьядо, и ему пришлось опереться на локоть, чтобы удержать тяжелое оружие. – Но ты здесь ни при чем… Разумеется, никаких денег я тебе не принес… – Он подлил вина. – А виноват во всем я, это я сделал так… Вернее… Я ничего не сделал…
На протяжении этого бессвязного монолога Ривен в упор разглядывал комиссара. Он был совершенно разбит. Не из-за пушки, конечно. Парковщик и вправду расстроился из-за денег; деньги были пропуском для выхода из игры. Еще одна дверь захлопнулась у него перед носом.
– Ты не… Я никогда не думал, что это будет так больно…
– Где мне искать людей, которым нужны чемоданы?
– Дурная девка…
– Где твои хозяева?
– Бедная глупышка…
Ривену все это порядком надоело.
Проведя обманный маневр левой рукой, он ударил Арресьядо ребром ладони по запястью и заставил выпустить оружие.
Комиссар, за плечами которого имелся колоссальный опыт кабацких схваток, отреагировал мгновенно, почти инстинктивно. Но и Ривен не дал застать себя врасплох. Он схватил противника за уши и притянул к себе и тут же отбросил назад стремительным ударом колена в нос. Полицейский растянулся на полу.
Он был очень силен, но пьян, пьян, но очень силен.
Подойдя к скорчившемуся на полу сопернику, Ривен дважды пнул его в ребра и с двух сторон врезал по почкам. Потом он с размаха погрузил кулак в живот комиссара, разом выбив из него смесь желчи с выпитым за два дня алкоголем вместе с воздухом и последними остатками решимости. Выдохнув, Ривен немного отступил, чтобы не запачкать ботинки рвотой.
Повалявшись немного лицом вверх, Арресьядо начал подниматься, но парковщик тут же приставил к его горлу нож. Голос Ривена звучал очень ровно, но в глазах горел дьявольский огонь.
– Где твои хозяева?
Арресьядо зашелся хриплым смехом и едва не подавился собственной желчью.
– В соборе… В… Колумбийской библиотеке… – В искаженном болью голосе явственно слышались издевательские нотки.
– В каком приделе?
– Покаяния…
Ривен отошел в сторону. Он был слишком умен, чтобы вообразить, будто комиссар разоткровенничался от боли и страха.
Обернувшись на хозяйку ресторана, глядевшую на окровавленного полицейского с порога кухни, парковщик подумал, что давно не видел таких довольных лиц. Что ж, хоть кого-то в этот вечер он порадовал.
Ривен подхватил чемодан и, ни слова не говоря, вышел на улицу.
Там царили тьма и дождь.
Свернув за угол, парковщик заметил двух полицейских, изучавших багажник краденого «Рено».
И прошел мимо.
9
Автомобиль Магальянеса уже давно торчал в немыслимой для полупустого города пробке при въезде на улицу Мигеля де Манары, неподалеку от резиденции архиепископа.
Магальянес никуда не спешил. С тех пор как епископа направили в Севилью довести до конца дело, ради которого много лет назад был создан Союз, он постепенно терял воодушевление и теперь ощущал себя скорее не двигателем событий, а пассивным созерцателем осуществления чужой воли.
Мимо на полной скорости промчалась пожарная машина.
Потеряв терпение, Магальянес отправил шофера справиться, из-за чего образовался затор. Темнокожий священник, отвечавший за безопасность епископа, то и дело протирал запотевшее стекло, стараясь разглядеть, что происходит на улице. Водители других машин отчаянно давили на клаксоны. Новости по радио становились все тревожнее для тех, кто догадывался, в чем дело.
Шофер вернулся очень быстро.
– Монсеньор… Боюсь, это надолго.
– Что случилось?
– Архив Индий… Крыша обрушилась. Полицейские говорят, из-за дождя. Пришлось перекрыть движение. Даже военных привлекли, чтобы оцепить зону.
– Что стало с книгами?
– Говорят, почти все пропали.
Архив Индий.
Большое квадратное здание напротив Архиепископского дворца и кафедрального собора, построенное зодчим Хуаном де Эррерой, в котором хранились документы, связанные с эпохой открытия Нового Света. Тысячи уникальных манускриптов и карт. Место паломничества историков со всего мира.
Епископ мысленно приплюсовал очередную катастрофу к двум другим, о которых говорили по радио: к саботажу в Публичной библиотеке и потопу в библиотеке университета.
Кто-то вырвал страницу из книги человеческого знания.
До резиденции оставалось всего несколько метров, такое расстояние ничего не стоило пройти пешком, но Сесар Магальянес никуда не спешил; он догадывался, какую картину застанет в Архиепископской библиотеке.
Епископ неподвижно сидел на пассажирском сиденье, опустив веки, и размышлял об Откровении в Слове.
10
Нюрнбергская «железная дева».
Должно быть, самое изящное из придуманных человечеством орудий пыток.
Полый саркофаг в форме человеческого тела, утыканный шипами, которые впиваются в плоть помещенной внутрь жертвы. Шипы вынимаются, поэтому палачи могут варьировать их количество на протяжении допроса.
Альваро представился случай проверить, как работает знаменитый механизм. На собственной шкуре.
Священник знал, что находится в одной из главных городских библиотек, в зале, где хранятся редкие старинные книги. Он смутно помнил голоса людей, которые притащили его сюда в полубессознательном состоянии и бросили за тяжелой дверью, не пропускавшей наружу криков и стонов. Наедине с темнотой и болью.
Эту боль невозможно было ни определить, ни описать. Погруженный в спасительное полузабытье, Альваро не отдавал себе отчета, сколько раз вокруг него сжимались и снова разжимались железные челюсти, сколько раз палачи повторяли один и тот же вопрос.