– Что такое? – Наденьте очки! – приказал мужчина, стараясь перекричать телевизор.
– В чем дело? Это вы, миссис Гэнди?.. Кто вы? Вы не Гэнди? – дрожащими руками Гувер стал напяливать очки. Едва проглядывающие из-за складок жира глазки сузились от изумления еще больше. То, что он увидел перед собой, заставило его открыть от изумления рот: – Вы! Каким образом?..
– Да, прошло двадцать два года,– продолжал мужчина бесстрастным голосом. Он говорил громко, так, чтобы его было слышно, несмотря на шум, доносившийся из телевизора. Потом засунул руку в карман и вынул шприц с иглой.– Теперь у меня другое имя. Я работаю в Париже. Мои пациенты знают о моем прошлом, но относятся ко мне без всякого предубеждения. Le medecin americain считается лучшим врачом больницы. Внезапно директор потянулся к ночному столику, однако доктор успел перехватить его дряблую руку и прижать к матрацу. Тогда Гувер закричал. Но мужчина сжал его челюсти, и крик оборвался. Доктор поднял голую руку Гувера, взял шприц, зубами сдернул с иглы резиновый наконечник и всадил ее в дрожащую плоть:
– За мою жену и за моего сына! За все, что ты у меня отнял! Водитель серого автомобиля внимательно следил за окнами дома Гувера. Вот на втором этаже на пять секунд погас свет, потом снова зажегся. Неизвестный доктор сделал свое дело: нашел расположенное в спинке кровати электронное устройство, контролирующее размыкание механизмов, запирающих сейф, и включил его. Нельзя было терять ни секунды. Водитель взял микрофон радиопередатчика, нажал клавишу и произнес:
– Этап номер один пройден. Кабинет Гувера представлял собой длинное, почти в сорок футов помещение. В самом конце его на незначительном возвышении стоял большой стол красного дерева. Перед ним – мягкие кожаные кресла, такие низкие, что посетителям невольно приходилось смотреть на хозяина снизу вверх. Позади стола вдоль всей стены были выставлены флаги. В центре рядом с государственным флагом США гордо красовалось знамя Федерального бюро расследований. У стола изваянием застыл Варак. Он не отрываясь смотрел на два телефонных аппарата. С одного из них трубка была снята. Этот аппарат напрямую соединял кабинет с подвальным помещением, где находился пульт управления внутренней сигнализацией ФБР. В эту минуту за пультом сидел один из людей Варака. Другой аппарат – городской телефон, не подключенный к коммутатору ФБР,-оставался в рабочем положении. На круглой табличке посередине диска номер абонента отсутствовал. Свет настольной лампы падал на выдвинутый средний ящик письменного стола. Рядом с ним стоял помощник Барака. Правую руку он держал на утопленном в крышке стола выключателе. Раздался звонок. После первого же сигнала Варак схватил трубку и тихо произнес в нее только одно слово:
– Флаги.
– Этап номер один пройден,-сообщили на другом конце провода. Варак кивнул. Его помощник щелкнул выключателем. Четырьмя этажами ниже, в бетонированной комнате, еще один человек Барака наблюдал за квадратными экранами сигнальной системы, расположенными на встроенном в стену пульте. Рядом с ним на стальном столике, на расстоянии протянутой руки, лежала телефонная трубка. Внезапно из нее раздался свист, и тут же тишину взорвал резкий сигнал сирены. Расположенный в центре панели квадратный экран зажегся красным светом. Наблюдавший за экраном человек моментально нажал находившуюся под этим экраном клавишу. Снова воцарилась тишина. В помещение с перекошенным от ужаса лицом ворвался охранник.
– Проверка,-сообщил ему сидевший перед пультом человек, спокойно кладя трубку на место.-Я предупреждал тебя.
– О дьявол! – рявкнул охранник, с трудом переводя дыхание-Ты, гад ползучий, доведешь меня до инфаркта своими штучками.
– Сам не доводи себя до этого,-с улыбкой посоветовал мужчина. Варак наблюдал, как Сэлтер открыл стенной шкаф и зажег в нем свет. Обе телефонные трубки теперь лежали на месте. Предстояло позвонить еще в одно место
– Браво. Да-да, не Генезису, а Браво, потому что Генезис уже умер. Его место занял Браво. Ему-то и надо было сообщить о результатах операции. Рядом с флагами стояли две сплетенные из металлических лент корзины на колесиках. Ежедневно в них из одного кабинета в другой перевозили горы бумаг, и в коридорах бюро они давно всем примелькались. Через несколько минут в них положат сотни, может быть, тысячи досье, свезут вниз мимо старшего агента по фамилии Парк и погрузят в автомашину. Затем архив Джона Эдгара Гувера бросят в печь. Планам создания четвертого рейха будет нанесен сокрушительный удар.
– Варак, быстро! – раздался возглас из расположенного за флагами стенного шкафа. Варак бросился внутрь. Встроенный в стенной шкаф стальной сейф был вскрыт, все четыре его ящика – выдвинуты. Два левых были битком набиты бумагами: досье на лиц с фамилиями от A до L стояли в полном порядке. Но два правых ящика оказались пустыми Металлические разделители лежали друг на друге, им нечего было разделять: досье от М до Z исчезли. А вместе с ними и половина всей содержащейся в сейфе Гувера мерзости.
Глава 4
Ченселор лежал под лучами жаркого солнца, просматривая "Лос-Анджелес тайме". Газетные заголовки казались почти фантастическими, как будто события, о которых они сообщали, в реальной жизни были абсолютно невозможны. Наконец-то этот человек мертв! Джон Эдгар Гувер умер самой заурядной смертью, в постели, как умирают миллионы стариков. И смерть его не повлекла за собой никаких чрезвычайных последствий, никто не воспринял ее как какую-то всеобщую трагедию. Просто годы взяли свое, и сердце пожилого человека не выдержало. Но по тому, в каких выражениях газеты сообщали об этой смерти, чувствовалось, что в стране она вызвала вздох облегчения. Как и следовало ожидать, конгресс и правительство в своих заявлениях подобострастно восхваляли усопшего, выражали ханжескую скорбь по поводу его кончины, но это были крокодиловы слезы. Свернув газету, Ченселор сунул ее в песок, чтобы не унесло ветром. Читать дальше ему не хотелось. Однако хуже было то, что ему не хотелось и работать. О господи! Когда же он снова сядет за письменный стол? И сможет ли вообще когда– нибудь взяться за перо? Ему невыносимо надоело это сибаритство. Он чувствовал, что не живет, а прозябает. Как ни странно, несмотря на полное безделье, он становился все богаче. Полчаса назад из Нью-Йорка позвонил Джошуа Харрис и сообщил, что киностудия своевременно сделала очередной взнос на его текущий счет. Питер получил немалые деньги абсолютно ни за что. После той вечеринки у Шеффилда он ни разу не снизошел до того, чтобы съездить или хотя бы позвонить на студию и поговорить с кем-нибудь о делах, о сценарии по его роману "Контрудар!". "Тебе не о чем беспокоиться, дружище, ты написал бестселлер". Хорошо, пусть так. Ченселор поднял руку и посмотрел на часы. Почти половина девятого. Утро в Малибу вступало в свои права быстро. Ярко светило солнце, песок уже успел накалиться, но воздух еще оставался прохладным. Питер медленно встал и пошел в дом. Хотелось посидеть в комнате с кондиционером и чего-нибудь выпить. "И правда, почему бы не выпить? Как это раньше говорили? "Я никогда не пью раньше пяти часов дня". Слава богу, где-то уже пять часов. Сколько сейчас на Восточном побережье? Около пяти утра? Да нет, вечно я путаю. Все совсем наоборот: там уже почти полдень".