Все это, вместе взятое, и без того раздражало, а тут монотонно зажужжал его личный телефон. Во всем Вашингтоне этот номер знали не более десятка человек. Кризиса вроде бы не предвиделось. Так какого же дьявола им надо?
Гувер схватил трубку и сердито рявкнул:
— Слушаю, в чем дело?
— Мистер Гувер, извините, что беспокою вас. Я по неотложному делу.
— Миссис Гэнди?
С телефоном тоже происходило что-то непонятное. Голос секретарши, казалось, плыл, то приближаясь, то удаляясь.
— Только что из Кэмп-Дэвида звонил президент. Сейчас он находится на пути в Белый дом. Он хочет, чтобы вы сегодня же встретились с мистером Холдеманом.
— Сегодня же? Почему такая спешка?
— Президент просил передать, что речь пойдет о деле чрезвычайной важности. Информация получена ЦРУ в течение последних сорока восьми часов.
При упоминании ЦРУ Гувер не удержался от гримасы. Он питал отвращение к Центральному разведывательному управлению, этой банде подхалимов, возглавляемых чертовыми либералами. Никому из них нельзя доверять.
То же самое Гувер думал и о нынешнем хозяине Белого дома. Но если президент располагает информацией, предназначенной для ФБР, и если это настолько важная информация, что среди ночи к нему посылают столь близкого к президенту человека, то он не видел оснований отказываться от встречи с ним.
Гувер с раздражением подумал о том, как некстати это неприятное ощущение в горле. Кроме того, он испытывал какое-то необъяснимое чувство тревоги.
— Миссис Гэнди, президенту известен этот номер. Почему он сам мне не позвонил?
— Он полагал, что вас нет дома, что вы обедаете. Он знает, как вы не любите, когда вас беспокоят в ресторане, поэтому организовать встречу с вами поручено мне.
Гувер покосился на стоявшие около кровати часы. Была вовсе не середина ночи, как он думал, а лишь немногим больше десяти. Как это он сразу не сообразил? Ведь с Толсоном он расстался в восемь, почувствовав внезапную усталость. Но и агентура президента ошиблась: он не был в ресторане, а беседовал с Клайдом. В этот вечер Гувер настолько переутомился, что лег в постель раньше обычного.
— Хорошо, я приму Холдемана. Прямо здесь.
— Я так и думала, господин директор. Президент полагает, что вы, возможно, пожелаете сразу же продиктовать распоряжения старшим офицерам ФБР. Я вызвалась поехать с мистером Холдеманом. Машина из Белого дома за мной заедет.
— Вы очень предусмотрительны, миссис Гэнди. У них наверняка что-то интересное.
— Президент хочет, чтобы никто не знал о встрече мистера Холдемана с вами. Он сказал, что это может поставить его в неловкое положение.
— Воспользуйтесь боковым входом, миссис Гэнди. Ключ у вас есть, а сигнализация будет отключена. Я дам указание охране.
— Очень хорошо, мистер Гувер.
Женщина положила трубку на стоявший перед диктофоном аппарат и откинулась на стуле. Она сделала это! Роль сыграна превосходно. Ей настолько удалось войти в образ, что она в точности изобразила темп речи, каждый оттенок, скопировала почти незаметные паузы, даже манеру произносить немного в нос. Превосходно! И самое замечательное — она не испытала при этом ни малейшей неуверенности — как будто кто-то вычеркнул из ее памяти ужас последних двадцати лет.
Необходимо было позвонить еще в одно место. Теперь можно говорить любым голосом, и чем вежливее, тем лучше. Она набрала номер.
— Белый дом слушает, — отозвался голос на линии.
— Говорит ФБР, мой дорогой, — произнесла актриса с легким южным акцентом. — У меня ничего срочного, просто информация, которую надо занести в регистрационный журнал. Сегодня в девять ноль-ноль директор получил пакет от мистера Холдемана. Я звоню, чтобы подтвердить получение. У меня все.
— О’кей, подтверждение принято. Я зарегистрирую его. Душный вечер сегодня, не правда ли?
— Да, но для меня это самый чудесный вечер, — ответила актриса. — Самый прекрасный вечер в моей жизни.
— Кому-то сегодня здорово повезло на свидании?
— О, речь идет о более важном. Гораздо более важном. Спокойной ночи, Белый дом.
— Спокойной ночи, Бюро.
Женщина встала со стула и взяла свою сумочку.
— Мы сделали это, дорогой, — прошептала она.
Ее последний спектакль оказался самым лучшим. Она отомщена. Она свободна.