В общем, кажется, что авторы вроде бы взрослые люди, описывают тоже взрослые вещи, но почему-то стесняются назвать член членом, а вагину вагиной. Хотя, с другой стороны, отличные эротические сцены есть у Захара Прилепина. В «Саньке», например, он подробно описывает половой акт между героями, но как бы не говорит напрямую. Всё подаётся полунамёками, метафорами (умелыми) и какой-то даже недосказанностью. Вот это настоящее мастерство. Абсолютно гениальный эротизм есть у Михаила Шолохова в «Тихом Доне». Там автор умело использует антураж, даже погоду. Жаркое лето и яростную бурю в эпизодах Григория с Аксиньей и осенние заморозки во время его ночи с Натальей. Не стеснялся Шолохов говорить о чём-то и напрямую. Даже удивительно, как могла такое пропустить пуританская советская цензура.
Многое также зависит от восприятия читателей. К примеру, в «Войне и мире», когда Болконский восхищённо наблюдает за Наташей, судя по отзывам, многие увидели педофилию. Хотя благодаря её молодости и энергии переживший много горя Андрей заново возвращался к жизни. Но Толстой – это отдельная тема. А вот самые нелепые и глупые эротические сцены из классиков я видел у Василия Аксёнова. Знаешь понятие «испанский стыд»? Это когда тебе стыдно за другого человека. Вот когда я читал «Остров Крым», «Московскую сагу» и пытался читать «Таинственную страсть»; когда стареющий плейбой показывал студенткам свою молодецкую удаль, когда Берия насиловал пионерок или сам автор на протяжении десяти страниц сношал свою невесту, я краснел, опускал глаза и прикрывал лицо ладошкой.
Всё же писать подобные сцены – это действительно мастерство. И я, например, ещё не дорос до такого уровня. Если мне по сюжету нужно прописать нечто подобное (чтобы показать химию между героями, придать им мотивации, уточнить их прошлое и т.д.), я обычно ограничиваюсь чем-то вроде: «Его руки опустились ниже, она часто задышала, а потом они долго лежали, обнявшись». Хотя мог бы: «Он зубами стянул с неё трусики и покрыл её тело миллионом горячих поцелуев». Но сдерживаюсь.
Мой вопрос к тебе такой. Я часто слышал от людей: парень, писательство — это не профессия, займись чем-нибудь серьёзным. Но в основном от людей далёких. Мне повезло, моя семья и самые близкие друзья сразу приняли мои интересы, поддерживают меня, интересуются успехами. Важна ли для тебя поддержка близких? Насколько это вообще важно для автора? Или он должен быть эгоистом, плюнуть на всё и идти к цели?
Д. К. Очень важна. Особенно жены. Ведь ей приходится делить меня с литературой. Наташа понимает, насколько для меня это важно, и поддерживает меня. Её поддержка позволила мне не отказаться от мечты, а в определённый период жизни сделать ключевой выбор. Спасибо ей за это.
Благодаря ей, кстати, я одержал первую победу на сетевом конкурсе. У нас только-только завязывался служебный роман, мы сидели в одном кабинете, напротив друг друга, Ната прислала мне по «аське» первое предложение: «Двое неизвестных в чёрных макинтошах поднялись по ступенькам в тамбур пассажирского поезда». Я немного его подправил и продолжил писать. Кусками сбрасывал Нате. Так родился рассказ «Станция прибытия».
Ну, а Санька… Жду не дождусь, когда смогу написать в шапке рассказа «Александр Костюкевич, Дмитрий Костюкевич».
Давай по хоррору. Личные страхи? Темы, которые боишься затронуть в своих произведениях?
Е. А. Мои страхи… Я боюсь змей, боюсь больших злых собак, ядовитых насекомых. Это самое очевидное и материальное. Обо всём этом достаточно написано и снято хоррора. «Куджо», да. Как-то подсознательно и иррационально боюсь манекенов. Это не фобия, скорее они вызывают у меня тревогу. Это сложно объяснить. Вот манекены, кстати, фигурируют в романе, над которым сейчас работаю.
О других страхах я говорил. Я борюсь с ними в том числе и с помощью того, что пишу о них. А вот о чём никогда не смогу написать, тут нужно подумать.
А вот, решил. Насилие над детьми и животными. Это грязный спекулятивный приём. Я такое не люблю. Некоторые авторы сознательно идут на такое, чтобы шокировать. Да, это работает, но есть одно «но». Удар в пах тоже работает, но в боксе он запрещён. Каюсь, у меня самого есть рассказ «Серые волки». Там затрагивается эта тема, и сейчас, я думаю, писать его не стал бы.