Алеко Никитич, конечно, доверяет безупречному вкусу Глории, но не любит, когда она открыто вмешивается во внутриредакционные дела.
— А вот это уже лишнее, — замерзает он, поднимаясь с дивана. — Ни один человек из редакции, не говоря уже обо мне, не читал, а ты предлагаешь Дамменлибену…
— Я не предлагаю, Алик. Я просто высказала ему свое мнение…
Из ванной выходит Поля, держа на руках закутанную в махровое полотенце Машеньку.
— А вот и дедушка пришел, — напевает Полина и вручает внучку деду.
Машенька сразу же хватает Алеко Никитича за нос.
— Ты была у Рапсода Мургабовича? — спрашивает он.
— Все взяла. Он тебе кланяется и сказал, что заглянет в понедельник по поводу статьи… Представляю, что он тебе напишет.
Алеко Никитич любит дочку, но и ей не позволяет влезать во внутриредакционные дела.
— Что надо, то и напишет! — строго произносит он, пытаясь вырвать свой нос из Машенькиной ручки.
Глория несет Машеньку в другую комнату, и они вместе с Полей приступают к укладыванию.
Алеко Никитич садится за стол и располагает перед собой материал Сверхщенского, по которому уже успел пройтись рукой мастера Индей Гордеевич.
Статья Сверхщенского «Мы — мухославичи»,
написанная для журнала «Поле-полюшко» к 1200-летию
со дня основания родного города,
с правкой и замечаниями Индея Гордеевича с левой стороны
и соображениями Алеко Никитича — с правой стороны.
Невелика птица, Я иду по моему старому, но вечно Согласен с И.Г. чтобы начинать молодому городу. Неспешно катит свои А.Н. с себя! волны величавая седовласая красавица
И.Г. Славка, что в районе Сокрестья (ныне
мухославские Черемушки) принимает в
гостеприимные объятья младшую сестру
свою — своенравную Муху. Вековые дубы,
которые помнят еще и Чингисхана, Точнее — «помнят Опять „Я“! приветливо шепчут мне: „Здравствуй, бегство Чингис
И.Г. человек! Здравствуй, строитель нового!“ хана»…
А по широкому светлому проспекту А.Н.
Холмогорова спешат к своим рабочим При чем тут местам улыбчивые и до боли в сердце «боли в сердце»? родные мне мухославичи; люди-труженики,
И.Г. люди-романтики, люди-открыватели. Я иду
и думаю: воскресни сейчас, через 1200 Очень хорошо.
лет, кто-нибудь из жителей того древнего А.Н.
Мухославска, он бы не узнал родные
места. Неузнаваемо изменился облик
города за это время! Гордо раскинула
свои корпуса спичечная фабрика
гордость мухославичей! Далеко за
пределами страны гремит слава нашего Почему «мне»? химзавода. В прошлом году мне довелось Лучше — «нам Я тоже был в побывать в далекой Фанберре — городе довелось». И я Фанберре. контрастов. И приятная гордость был в Фанберре.
И.Г. наполнила сердце, когда на столе мэра А.Н.
Фанберры я увидел знакомый баллон с
клеймом родного завода. Простые
фанберрцы, узнав, что я из Мухославска,
широко улыбались мне и говорили:
«Спасибо!». Уточнить, за
А от главного проспекта во все что «спасибо»!
стороны, словно молодые побеги от А.Н.
могучего дерева, тянутся старенькие
улочки и переулки, названиями своими
охраняя память недавнего и далекого
прошлого. Давно прошли те времена,
многое изменилось… Неизменным остался
дух родного города, первые упоминания о
котором относятся ко второй половине
VIII века. Неизвестный летописец Уточнить век.
печенегского предводителя Черниллы А.Н. М.б., это пишет: «А шатрами стать в той провалине лишнее? И так не сподобились, бо комарья да мух в городе славно». «Мух славно»… Быть может, много мух. отсюда и пошел Мухославск. Наш земляк
И.Г. историк Шехтман М.И., считает иначе. В
своей монографии «Предвкушая прошлое» он
пишет: «Место, на котором стоит
Мухославск, до XII века называлось Сучье
болото. В XII веке жители занялись Уточнить века
пушным меховым промыслом и разведением и годы.
сливовых деревьев, и город постепенно А.Н.
стал называться Мехосливском. С течением
же времени фонетическая подвижность,
свойственная нашему языку, привела к
тому, что „е“ заменилось на „у“, а „и“
на „а“…»
Много испытаний выпало на долю Правильно
родного города. В XIII веке во время «монголо
татаро-монгольского нашествия он был татарского»,
сровнен с землей. В смутное время если речь
поляки сожгли город дотла. В 1782 году, идет об иге.
когда вольнолюбивая Славка вышла из А.Н.
берегов, город был полностью затоплен.
Своим третьим и окончательным Не «пришест— пришествием мы обязаны русскому купцу Согласен. вием», а Никите Евстафьевичу Холмогорову, который А.Н. «рождением»! в 1863 году основал здесь Мы — атеисты! железоделательные мастерские (ныне
И.Г. спичечная фабрика).
Сейчас в нашем городе — красавец
стадион на 150 000 посадочных мест с Вот на таком
сауной и современным реабилитационным бы уровне!
центром. Каждый восьмой мухославич имеет А.Н.
возможность заниматься любимым спортом,
каждый шестой ходит в городской театр
музкомедии, каждый пятый пользуется
публичной библиотекой им. Глинки,
который тоже бывал в нашем городе.
Каждые 12 секунд с конвейера нашей Уточнить цифры!
фабрики сходит новенькая спичечная А.Н.
коробка, каждые 10 минут от наших
химикатов в далекой Австралии гибнет
кролик, каждый второй мухославич
регистрируется в городском ЗАГСе, а для
каждого третьего гостеприимно распахнуты Не «врачи», двери больницы, где скромные врачи в а «люди». белых халатах творят чудеса. В зоне
И.Г. отдыха, что на Мухе, прямо под открытым «Выходные дни». небом, любят проводить уик-энды Американизмы мухославичи. Богаты рыбой воды Мухи и ни к чему. Славки. И плотвичка идет на донку, и
И.Г. ершишко нет-нет, да и побалует сердце
рыбака. Бежит по проводам электричество
— светлый заряд будущего. Я люблю
бродить по городу теплым июльским
вечером и вдыхать пряный запах аммиака с
химзавода, люблю, затаив дыхание, лежать
в кустах, любуясь влюбленными, когда в
памяти сами собой возникают пахучие У Колбаско
строки мухославского поэта Колбаско: «Я можно найти
себя мухославичем числю. Будто связаны стихи и
пайкой одной. Если ж вдруг я сбежать посочнее.
замыслю, ты держи меня, город родной!» А.Н.
И в эти славные дни мы рады
приветствовать прибывших к нам Лучше «Господ», а не товарищей из города-побратима Фанберры «делегацию». «товарищей»! во главе с господином Бедейкером и Приветствовать
И.Г. сказать им: «You are wellcome to „господ“
Mukhoslavsk!» Мы рады гостям, у которых идеологически
добрая воля, но тем, кто приезжает к неверно.
нам, чтобы выведать, вынюхать, А.Н.
опорочить, мы в любой момент можем
сказать: «Go home!» Дубина народного Не надо пугать!
гнева умеет костить, когда понадобится! А.Н. Тов. Сверхщен— И вот я иду по родному городу, ский! Не надо затерявшись среди тысяч таких же, как я, отождествлять влюбленных в свой город, и у всех у нас себя со всем на лицах светится сегодня одна гордая, народом! счастливая мысль: «Мы — мухославичи!»
И.Г. Впрочем, почему только сегодня? И
завтра, и послезавтра, и на века!..
В одиннадцатом часу Алеко Никитичу звонит Дамменлибен. После этого Алеко Никитич минут пятнадцать барабанит по столу пальцами. С-с-с. Вертит тетрадь в черном переплете, словно определяя ее вес, и набирает номер телефона:
— Индей Гордеевич? Привет, дорогой. Не разбудил?.. Тут, понимаешь, рукопись принесли… Мне стало известно, что автор — сын кого-то из Москвы… Вот именно… Вообще ничего… славно написано… Есть аллитерации… Время не наше… С таким, знаешь, восточным колоритом… Нет, к Ближнему Востоку отношения не имеет… Сегодня дочитаю… Я думаю, надо позвонить Н.Р. и посоветоваться… Не сейчас, конечно… Завтра отдам Оле распечатать… Думаю, пока ознакомим Зоерцева и Сверхщенского… Вот именно… Ну, привет супруге…
Алеко Никитич стучит кулаком по своей лысой голове, пытаясь прогнать сонного зверька, уже усевшегося на затылке и ласково поглаживающего уши Алеко Никитичу, а потом зовет Глорию. Глория появляется в розовом ночном халате, который Алеко Никитич привез ей из Фанберры, берет тетрадь в черном кожаном переплете и усаживается на диван, закинув ногу на ногу и обнажив еще достаточно стройные и упругие не по возрасту ноги. Дантон устраивается рядом, положив голову на бедро Глории. Одним движением головы она откидывает назад влажные волосы, располагая их на спинке дивана, и начинает читать с того места, на котором остановилась несколько часов назад…