— Ну что вы пристаете со всякой ерундой! Дайте мне спросить о самом главном, — прикрикнул на них Казмер Кикирич.
И когда они утихли, обратился к герою:
— Тебе не показалось, что ты уже где-то видел того типа, которого задержал?
— Нет. Я видел его впервые.
— А женщину? Подумай как следует!..
— Хм… Тоже нет. А впрочем, кто его знает…
— Слышали?! Ну так я тебе скажу: та женщина была вовсе не женского пола, да она и не могла принадлежать к прекрасной половине человечества, потому что только маскировалась под женщину!
— Как так?!
— Эхма, неужели непонятно? Помнишь, когда я с крыши свинарника обнаружил диверсанта, который притворялся пьяным? Ты вместе с начальником караула схватил его. Ну так вот, эта женщина была тем самым мужчиной. Потому-то она и показалась тебе знакомой. Верно ведь? Ты опознал его в ней?
— Как вам сказать… Сейчас, когда ты так убедительно доказываешь, вроде бы…
— Не вроде, а тютелька в тютельку!
Потом высказывали другие догадки: почему хотела бежать из страны эта женщина, вернее, мужчина? Он, очевидно, был засланным шпионом, и, поскольку органы безопасности благодаря бдительности рядового Кикирича обратили на него внимание, хозяева решили отозвать его…
Все принялись поздравлять Казмера Кикирича. И особенно искренне его успеху радовался рядовой Иболья, тепло пожав ему руку. Рядовой Тодор Татика, знаменитый поэт батальона, поделился с героем своим замыслом написать о нем эпическую поэму.
— С какой же стати обо мне? Вот о ком нужно написать! — показал он на Казмера Кикирича. — Если я и сыграл какую-то роль в поимке шпионов, то лишь благодаря ему…
В это время вошла сестра и объявила, что время для посещений кончилось. Посетители распрощались с Деже Иболья, пожелали ему выздоровления. Но на обратном пути совсем забыли о нем. Все говорили только о Казмере Кикириче. Вернувшись в расположение взвода, каких только версий и новых подробностей не приплели еще! О рядовом Иболья говорили всем только то, что он прекрасно себя чувствует, что ранение у него не столь уж тяжелое, к тому же медицина в наше время достигла такого развития, таких невиданных результатов…
С разрешения ефрейтора Бендегуза Бюрёка даже после отбоя не умолкали разговоры о яркой личности батальона — рядовом Кикириче, не будь которого, никто бы, пожалуй, не ранил и Деже Иболья. На следующий день повторилось то же самое, но теперь уже весь батальон знал о подвиге Казмера Кикирича. До командования тоже дошли слухи. Командир роты даже пригласил его к себе, долго беседовал с ним, затем — это видели многие! — направился прямо в штаб батальона…
На основании этого ефрейтор Бендегуз Бюрёк высказал предположение, что в скором времени посыплются звезды. Рядового Казмера Кикирича произведут как минимум в младшие сержанты, представят к высокой награде и выдадут денежное вознаграждение. Рядовой Иболья тоже, возможно, получит благодарность или внеочередной отпуск. Но если даже и не отметят ничем, он все равно сможет поехать домой, так как ему пришлось прервать предоставленный ранее отпуск. Что бы там ни было, а он ему все-таки положен.
— Все непростительно забыли о вас, — подобострастно заметил Кикирич, преданно заглядывая в глаза ефрейтору. — В тот момент, когда будут вручать награды и звезды, мы должны стоять перед строем непременно втроем! Да, да! Вы будете третьим, товарищ ефрейтор. Потому что именно вы воспитали из нас героев, и не кто иной, а вы первый поймали диверсанта там, за свинарником….
Никто тогда не посмел возразить ему. И на третий день звезда Деже Иболья совсем закатилась на батальонном небосклоне. А звезда рядового Казмера Кикирича и ефрейтора Бендегуза Бюрёка засияла в полную силу. Все вспомнили о рядовом Иболья, лишь когда он вернулся из госпиталя совершенно здоровым. Да и что в том удивительного при современном необыкновенно высоком уровне развития медицины…
Деже Иболья с чувством глубокой признательности и любви поприветствовал своих товарищей, те сердечно ответили на его приветствие. Кое-кто даже пожал ему руку. Побеседовать не пришлось, так как прибежал дневальный и передал приказание рядовому Иболья явиться в санчасть на переосвидетельствование. Он пробыл там довольно долго, и, когда вернулся с довольной улыбкой на лице — его признали годным для прохождения дальнейшей службы, — опять-таки не удалось поговорить вдоволь. Роте и всему батальону в целом пришлось потрудиться в поте лица, так как командование приказало навести в расположении образцовый порядок. Взвод, в котором служил Деже Иболья, послали на уборку заднего двора, то есть в ставший уже легендарным район свинарника. Здесь рядовой Иболья выполнял самую тяжелую работу, и всем казалось это настолько естественным, что никто даже не обратил на него внимания.