Как они ни старались, что только ни делали, но ничего не помогало: детей у них не было. Тогда они решили кого–нибудь усыновить. Они настолько потеряли веру в жизнеспособность своего рода, что сначала решили взять темнокожего ребенка, а за ним и азиата. Детям приемные родители понравились, оба мальчика решились предпринять попытку совместной с этими людьми жизни. И через четыре года их ждал настоящий успех. Нежелание их приемных родителей мотивировалось главным образом страхами и незащищенностью — детям удалось вылечить их от страхов, причем проявили они много любви, расположения к родителям. Дети часто обнимали их, искали физического контакта. Мать смогла восстановить веру в себя, и ребенок, уже теперь их собственный, счел возможным поселиться в теле женщины. Развивался он в комфорте и спокойствии. В конце концов, он родился в семье, которая была полностью подготовлена принять его, и теперь, судя по всему, у всех троих детей практически нет никаких неприятностей с родителями — разве только самую малость.
Эта история прекрасно закончилась. Однако не всегда все заканчивается так хорошо.
Некоторых приемных родителей настолько травмирует факт усыновления — они испытывают чувство вины и собственной никчемности, — что они начинают отрицать очевидное. Они говорят и ведут себя так, как будто они родные. Конечно, в глубине души они знают, что это неправда. Невозможно совершенно вытеснить воспоминание обо всем, что им пришлось предпринять для усыновления ребенка. И тогда задачей ребенка становится постепенно вернуть родителям память. Он может начать с придуманных историй, потом настанет очередь аллюзий, потом — каких–то замечаний мимоходом. Ляпсусы–оговорки тоже весьма неплохи, чтобы вернуть родителям память. Ребенку ни в коем случае сразу же нельзя говорить о том, что до этих родителей у него, возможно, были другие, так как подобная бестактность в дальнейшем может скомпрометировать те отношения доверия, которые жизненно необходимы приемным родителям. Упоминание о настоящих родителях должно появиться только в конце лечения, только когда внутренний мир приемных родителей будет восстановлен в своей целостности и стабилизируется. Во время же такой реструктуризирующей терапии лучше успокаивать родителей, утверждать их ценность, но не сюсюкать с ними. Приемные родители чрезмерно чувствительны и тут же распознают любые поползновения относиться к ним иначе, чем ко всем остальным.
Случается, однако, несмотря на все предосторожности, предпринятые в момент усыновления или удочерения, несмотря на все методы терапии, что приемные родители — или один из них — лечению не поддаются. Они настолько бессильны перед проблемой вхождения в предложенную им семью, что вместо того чтобы расслабиться, начинают психовать еще больше, становятся требовательными и сверхкритичными по отношению к ребенку: они хотят снять с себя вину и проецируют на ребенка все то, за что упрекают себя сами. Берет верх их скрытое нежелание создать семью, и дом их постепенно становится столь же негостеприимен, как их тело. Некоторые доходят до настоящей паранойи, упрекают ребенка в том, что он их предал, что он их эксплуатирует, преследует. Бывает, такие родители становятся и опасны. В этом случае возможно только одно решение: нужно разъехаться с родителями для их же собственного блага, и чем скорее, тем лучше. Можно, в конце концов, посоветовать им завести кошку или собаку, или — в самом худшем случае — канарейку или золотую рыбку, — пусть теперь таких родителей «уродителят» домашние звери.
Глава 5
СОЦИАЛЬНО НЕАДАПТИРОВАННЫЕ РОДИТЕЛИ
Если не вдаваться в подробности, родителей по их социальной неадаптированности можно разделить на две большие группы: родители асоциальные и родители более социальные, чем стоило бы. В первую группу попадают, например, воры, мучители детей, непатентованные убийцы, строптивые водители и т. д. и т. п.
Во вторую — некоторые политические деятели, деловые люди, руководители государства или финансовые воротилы, патентованные убийцы (военные, полицейские, медики, иногда — судьи, палачи и т. д.), религиозные деятели, психиатры и множество прочих, список которых можно продолжать бесконечно.
Ребенок может или солидаризироваться, или не солидаризироваться со своими родителями. Его выбор будет зависеть от качества его связей с ними. Мы считаем, что ребенок не должен взваливать на себя груз их воспитания. По крайней мере, непосредственного. Мы убеждены, что откровенные и дружеские связи, установленные с родителями, в нравственном плане имеют педагогическое воздействие. Конечно, детям никак не возбраняется попробовать впрямую влиять на родительскую нравственность. Однако наш опыт показывает, что подобные попытки редко увенчиваются успехом и скорее могут испортить отношения ребенка со родителями, в то время как достижение цели для ребенка — не самое главное.